Надпись на карточке гласила «Солаз резорт энд гольф», а под ней стояло то самое имя – Ким Гихон.

Во сне Хан Соджон крепко сжала в руке белый маленький клочок бумаги, словно он был ее единственной надеждой на спасение, спасительной ниточкой. «Солаз». В переводе с испанского означает «утешение». Утешение… Хан Соджон, будто желая распробовать звуки этого слова, повторила его с таким отчаянием, словно читала молитву. Господи, спаси и сохрани… Хан Соджон не верила в Бога. И не могла отчетливо расслышать собственные слова во сне.

* * *

Трудно было угадать, который час. Окон в комнате не было – сплошная темнота, куда ни глянь. Хан Соджон включила свет и посмотрела на часы – было позднее утро.

Усталость распространялась как яд и отдавалась пульсациями по всему телу. Девушка будто все еще окончательно не проснулась. Она с недоумением оглядела комнату – и только тогда вспомнила, что находится в палате лазарета Академии слуг.

Не успела она прийти в себя, как услышала стук в дверь. Дверь тут же открыли, не дожидаясь приглашения войти. Это была Ли Чжонсим.

– Видать, хорошо спала! Обычно все, кто проводит ночь в этой комнате, страдают бессонницей… Ну что ж, теперь можно приступить к процедуре зачисления.

Похоже, осмотр не выявил никаких серьезных проблем. Одно препятствие преодолено. Хан Соджон встала и на скорую руку собрала волосы в хвост. Глубоко вздохнув, выпрямила спину, словно желая прогнать остатки сна.

– Иди в преподавательскую, найди надзирательницу.

– Надзирательницу?

– Ну да. Заместителя ректора. – Ли Чжонсим мягко улыбнулась и вышла из комнаты.

Хан Соджон вышла из лазарета и снова оказалась перед вчерашней дверью. Ее можно было открыть, одновременно схватившись за ручки створок двумя руками. Хан Соджон постоянно оказывалась перед разными дверьми. И все они казались ей труднопреодолимыми стенами – может, из-за ситуации, в которой она оказалась… Входя в очередную дверь, девушка думала, что избегает очередной западни. А может, наоборот, она все глубже и глубже увязает? За каждой дверью ее взору открывались невиданные прежде вещи. Хан Соджон взялась за ручки двери и почувствовала, что ее руки дрожат.

Помедлив немного, она отворила дверь.

От неожиданности у нее открылся рот. Ее взору предстал ошеломительный вид. Кто бы мог подумать, что где-то под землей может существовать такое место! Тут, должно быть, живут миллиардеры…

Открывшийся ее взору зал был просторным и напоминал гостиную открытой планировки в пентхаусе. Вдоль стен были установлены диваны с журнальными столиками. С первого взгляда было понятно, что это элитная мебель. Мягкие удобные диваны с обивкой из высококачественной кожи выглядели словно работа успешного начинающего дизайнера. Интерьер в целом напоминал о только что открывшемся шикарном отеле. Она никогда не бывала в таком, но атмосфера в этом месте говорила сама за себя.

– Ах!..

В этот раз у нее непроизвольно вырвался возглас восхищения. Потолок зала уходил на многие метры ввысь – как раз на высоту, с которой она спустилась на лифте. Здесь все было еще более роскошно, чем во вчерашнем лобби. Из прекрасных стеклянных люстр изливался мягкий свет, освещая все пространство. Это помещение нельзя было охватить взором за один раз – нет, оно само охватывало и засасывало в себя.

Помещение было круглым; в центре располагалось что-то вроде гостиной внутри гостиной. Первой бросалась в глаза мраморная барная стойка. Винный шкаф был заполнен элитными винами, а в стеклянном шкафу за стойкой словно опытной рукой эксперта были расставлены в ряд бутылки виски. В держателе над баром поблескивали винные бокалы и бокалы для коктейлей. Такое место отлично подошло бы для вечеринки людей из высших слоев общества. Барные стулья фиолетового цвета, расставленные перед стойкой, тоже выглядели утонченно, под стать общей атмосфере.

У бара стоял величественный рояль и размещалось несколько кофемашин, как в настоящей кофейне; Хан Соджон даже как будто могла почувствовать пряный аромат кофе. Чуть поодаль стоял высокий и широкий книжный шкаф. Хан Соджон окинула его взглядом и заметила, что все книги вроде как про секреты успеха богатых людей; впрочем, изредка можно было увидеть и классические произведения мировой литературы. У полок стоял небольшой стол с табличкой «Книга месяца». Книгой этого месяца был «Государь» Макиавелли.

На другом конце зала был установлен грандиозный скульптурный фонтан. Две руки с раскрытыми ладонями, сходившиеся у запястий и будто что-то поддерживающие на манер атлантов; этим чем-то оказался распустившийся цветок – из его центра мощно била струя воды. Композицию завершали грандиозные колонны. Это было зрелище, с которым не мог сравниться даже «шестизвездочный» курорт «Солаз».

И тут ее взгляд упал на это.

Фасад над дверью был увенчан гербом, напоминавшим скульптурную композицию фонтана. В овальной рамке – те же две руки, сходящиеся у запястий и держащие цветок на широко раскрытых ладонях. Цветок с пятью лепестками выглядел знакомым, словно девушка где-то уже его видела. Под гербом красовался девиз Академии:

Войдя слугой, стань хозяином

Останется только один

Буквы девиза, как и герб, значительно подстерлись, не пощаженные временем. Эта обветшалая надпись совершенно не вписывалась в обстановку, где все было абсолютно новым и высшего класса. И, может, из-за этого несоответствия надпись и притягивала взгляд.

Хан Соджон еще раз прочитала про себя девиз. Только один сможет выдержать все испытания и попасть в семью из высшего общества, а потом и вовсе стать там хозяином? Это они имеют в виду? По спине пробежал холодок. Хан Соджон побледнела и замерла на несколько мгновений. И тут вспомнила: точно, преподавательская. Надзирательница!

Она еще раз оглянулась вокруг и поняла, что вокруг нет ни души: пораженная величием зала, Соджон даже сначала не обратила на это внимание. И правда, вокруг царила тишина; слышался лишь плеск воды, бившей из фонтана. В таком месте – и никого… Это же Академия, где же ученики?

Кому угодно стало бы не по себе, очутись он один в таком огромном незнакомом месте в почти сплошной тишине, и Соджон не стала исключением. Что же делать? Пройти дальше? Она силой воли подавила желание повернуть назад, закрыв за собой дверь, – и направилась внутрь зала.

Дин-дон.

Девушка услышала звон. Не звонок, а звон, словно кто-то тянул чугунный язык, и тот гулко ударялся о стенки колокола. Звуки доносились из динамиков со всех сторон. И тут же зал заполнили ученики, волной выплеснувшись из коридоров, ведущих из зала во внутренние помещения.

Ученики? Да, при взгляде на них можно было точно сказать – эти люди