— Почему вы решили, что на помойке?

— Так он сам и талдычит про помойку!

— Не талдычил я про помойку, не верьте ему! — мужчина двинулся к Рязанцевой.

«Хватит с меня на сегодня благотворительности». Лена отвернулась и направилась к выходу.

— Постойте, не уходите, — заверещал мужчина и бросился за ней. — У меня горе. У меня ребенок погиб. Она его убила.

Что-то в голосе мужчины заставило Рязанцеву остановиться.

— Кто? — Лена повернулась и посмотрела в синие глаза алкаша. На длинных ресницах трогательно висели капельки слез.

— Жена моя. Регина.

«Бред! Зачем я его слушаю», — разум подталкивал к выходу.

— Вот… Здесь… Она сама написала…

Мужчина протянул тетрадь. «Руки не трясутся» — зафиксировал мозг. — «Нет, не алкаш».

Лена взяла тетрадь. На обложке красивым немного детским почерком было выведено «Дневник Мамойко Регины». Хвостик последней буквы переходил в сердечко.

Надо же! Кто-то еще ведет дневники. Прошлый век какой-то!

— Регина Мамойко ваша жена?

— Да. Я Мамойко Василий, а она соответственно…

— Мамойко?! Тьфу ты! А я думал он мне про помойку… — хохотнул Пустовойтин, но получив в ответ укоризненный взгляд Рязанцевой, примолк и поплелся к себе в дежурку.

Лена посмотрела на часы. Матч начнется через 20 минут.

— Хорошо, пройдемте ко мне в кабинет.

«Этот тупой прибор пищит каждые полчаса и сводит меня с ума. Не могу больше. Я хочу спать. Меня вымотали бессонные ночи. Сначала она болела и кричала ночами, а теперь этот писк, от которого она просыпается, и мне приходится вставать. Надо отключить этот дурацкий агрегат».

— Тут про какой-то прибор. Что это?

— Это такое одеяло, в нем установлены сенсорные датчики, которые реагируют, если ребенок перестает дышать.

— Да? Никогда о таком не слышала.

— Это новая разработка, нам посоветовал врач.

— Но зачем?

— Понимаете, у нас до этого уже умерло два ребенка… в младенчестве и все из-за СВДС.

— Это какое-то заболевание?

— Нет… да… я не знаю. И никто не знает.

Лена открыла Интернет и набрала незнакомую аббревиатуру.

«Синдром внезапной детской смерти — внезапная смерть от остановки дыхания ребенка до года, без предшествующих признаков». Она даже не слышала о таком. Впрочем, откуда, у нее ведь нет детей. И никогда не будет.

Ее охватил озноб. Внизу живота заныло.

— И что случилось с третьим ребенком?

— Врач на этот раз предложил нам подстраховаться и купить специальное одеяло с датчиками, это какая-то экспериментальная научная разработка.

— И вы купили?

— Да.

— Но, как я поняла из ваших слов, третий ребенок тоже умер.

— Да

— И тоже от СВДС?

— Я так думал, но…

— Подождите, давайте по порядку. Вы приобрели одеяло и им воспользовались, но ребенок все равно умер?

— Да.

— То есть прибор оказался не эффективным?

— Нет, он был эффективным, даже чересчур, пищал все время… это тяжело было вынести, я специально взял отпуск без содержания на три месяца, чтоб помогать жене… но отпуск кончился, я вышел на работу, и она вся извелась… и мы решили отключить одеяло, а потом…

— Потом случился СВДС?

— Да, все так и подумали, что снова СВДС…

— Что значит подумали? Разве вскрытия не было?

— Нет… Да… Я точно не знаю. Так сказал врач.

Лена посмотрела на часы. Матч уже начался.

— Вскрытие должно было быть. Обязательно. Не могло не быть. Раз диагноз поставили. Конечно третья смерть от одного и того же заболевания вызывает подозрение, но возможно этому есть объяснение. Возможно генетическая предрасположенность или еще что-то в этом роде. Я не специалист в медицине, но по нашей части оснований для обвинения вашей жены в смерти детей я не вижу. Извините, мне пора идти.

— А как же это? — Мамойко ткнул в дневник.

— Но там нет никаких признаний. То, о чем пишет ваша жена, говорит лишь, что у нее нервный срыв, что она устала, такое случается с женщинами в это период… Наверное.

— Там дальше, вы не дочитали, — Мамойко встал, обошел стол, наклонился и перелистнул страницу. — Вот. Тут. Это написано на следующий день после смерти Сонечки.

Лена мельком глянула в листок, куда тыкал Мамойко. Пробежала глазами: «Все, что я хотела, это чтобы она заткнулась. И это произошло».

От него отвратительно несло перегаром и потом. В пазухах подмышек обозначились темные круги. Рязанцева сто раз уже пожалела, что пригласила этого человека в кабинет и потратила на него уйму времени. А теперь не выпроводишь.

— Хорошо, вот вам листок, пишите заявление, я проверю.

На стадион она прибыла, когда игра уже подходила к концу. Стадионом это можно было назвать с большой натяжкой. Небольшое поле с истертой до песка травой и полуразвалившимся ограждением, пара лавочек для болельщиков и домик с облупившейся штукатуркой, который служит раздевалкой, вот и вся «инфраструктура». Сидеть не хотелось, и Лена остановилась на входе, прислонившись к железной стойке. По полю гоняло человек десять, кто в чем, поверх собственной формы на каждом было что-то вроде фартука с номером. Как правильно назвать этот элемент обмундирования Лена не знала, но ярко-оранжевый цвет команды Сергеева ей понравился больше, чем ядовито-лимонный соперников.

К концу второй сорокаминутки футболисты изрядно подустали. Пот ручьем стекал по их лицам, а движения были вялыми и измученными. Самым бодреньким выглядел Вадим. Завидев Рязанцеву, он запружинил ногами, бросился наперерез сопернику, виртуозно отобрал у того болтающийся между ногами мяч и что есть мочи понесся к воротам. Желание блеснуть профессионализмом сыграло дурную шутку. Размахнувшись, Вадим с силой двинул по мячу, но перестарался, отскочив от носка бутсы, мяч взмыл вверх и, пролетев над воротами, ударился в ограждение. Команда соперников радостно заулюлюкала, а Вадим, схватившись рукой за бедро, сморщился от боли.

— Разрыв боковой связки, — добрый доктор Айболит (ничего другого при виде треугольной бородки, усиков в разлет и точащей куличом шапочки в голову Рязанцевой не пришло) вздохнул и протянул рецепт. — Полный покой.

— Так уже ничего не болит, — Вадим встал с кушетки и сделал пару шагов. — Ерунда. Первый раз, что ли?

— Не болит, потому что укол подействовал. А то, что не первый, как раз и говорит о том, что в прошлый раз рекомендации врача вы проигнорировали. Проигнорируете опять, окажетесь в операционной.

— Да ладно! — отмахнулся Вадим.

— Я все же надеюсь на ваше благоразумие, — последние слова доктор адресовал Рязанцевой и щуплому блондину из команды Сергеева, который вызвался подвезти их до травмпункта.

Лена в сомнении пожала плечами.

— Привяжем к кровати, — подмигнул Сергееву щуплый парень.

— Ага, а по кладбищам таскаться ты за меня будешь?

— Ну не все так плохо, на кладбище вам еще рановато, а вот жесткий постельный режим необходим, — настаивал Айболит.

— Работа