- И они бы остались в стороне,- многозначительно сказал инспектор Милнер,- если бы не... - И он умолк, растерянный в восхищенный.

Мы с Ширли только переглянулись.

Инспектор Миднер позвонил в главное полицейское управление и сказал, чтобы Слоунов забрали. А я пошел на кухню и зажег свечи на пироге, который испекла Шарли. Свечей было три: одна за мамин настоящий возраст, другая - за тот возраст, в котором она признавалась, а третья - на счастье. Потом я вернулся с пирогом к столу, мы спели "С днем рож-де-е-ни-я!" и мама раскраснелась, как школьница.

Пирог поставили перед нею, и мы с Ширли закричали, чтобы она загадала желание и задула свечи.

Но она не спешила и смотрела на инспектора Милнера.

- Вы все еще чем-то расстроены,- сказала она.

- Виноват,- сказал инспектор и усмехнулся.- Просто не могу выкинуть из головы несчастного старикана. Теперь дочка узнает всю правду и выйдет замуж, а он останется один. И что тогда с ним будет?

В голосе инспектора Милнера звучало волнение. Мамин ответ был довольно странным. Она пропустила сам вопрос мимо ушей и переспросила решительным тоном:

- Старикана? Какого старикана?

Потом, словно спохватившись, что сказала слишком много, она поспешно занялась пирогом.

- Значит, сначала загадать желание, потом задуть свечи.- Она крепко зажмурила глаза, и губы ее стали беззвучно шевелиться. Потом она открыла глаза, наклонилась к пирогу и дунула.

О том, какое она загадала желание, мама не сказала ни слова - по крайней мере в тот вечер.