Однажды на местном автобусе они приехали к заводу знаменитого мозерского стекла, там в заводском музее была великолепная коллекция. У проходной стоял темно-синий джип размером с микроавтобус. Ворота открылись и выпустили высокого, атлетически сложенного парня в джинсовом костюме. За собой, поминутно оглядываясь, он вытянул тележку, заполненную картонными коробками, и покатил её к джипу. Из кабины выпорхнула высокая девушка в ярко-зеленой куртке, на ветру развевались медно-красные волосы. Вдвоем они быстро перегрузили коробки в машину. Из дверей проходной вышел ещё один парень, худощавый, подвижный, он ловко подхватил пустую тележку и укатил её за ворота. Через минуту он снова появился у машины с бумагами в руках. Они громко заговорили, и Елена удивленно застыла на месте, услышав знакомый московский говор. Она хотела броситься к ним, но все трое уже были в машине: высокий - за рулем, рыжеволосая девушка - рядом, парень с бумагами - сзади. Это были Фанга, Вика и Костя. Джип лихо развернулся и скрылся за поворотом.

Елена подошла к проходной и спросила сидящего за окном дежурного, пожилого мужчину с усами;

- Добры дэн, панэ. Проминьтэ просим, ржекнете, то кто бил? - она показала в сторону уехавшего джипа. Елене нравился певучий чешский язык, и она его усиленно осваивала.

- Руски, з Варшавы, - ответил дежурный.

- Декуи вам, - поблагодарила Елена и в этот момент вспомнила, что уже встречала эту девушку раньше, в Москве, в вестибюле киноконцертного зала "Вертикаль", на той презентации. В памяти всплыли музыка, смех, снисходительная улыбка Саранцева. Теперь все это казалось странным и невероятным сном. Она повернулась и направилась к музею, где её ждали Уланов и Надя. Маленькая Надя прыгала вокруг Уланова, хохотала, а он пытался её поймать. Она смеется, она теперь прыгает, её Надька, её Надежда... Лучшее слово всех времен и народов, как сказал ей когда-то Бурмистров.