Общество у Маргариты Сергеевны всегда претендовало на звание изысканного. Судите сами — здесь, у бывшей известной журналистки, ныне пенсионерки, собирались редактор самой крупной в городе газеты Ефрем Бородов, собственный корреспондент одной из центральных газет Гелий Борисов, журналист Глеб Гордый по прозвищу «третий глаз», библиотекарь Глафира, обладающая знаниями по парапсихологии и имеющая некоторые способности в этой области — сейчас она опаздывала, физик Альберт Вчерасов, врач Валентин Доброхотов, верная подруга и бывшая соседка Маргариты Сергеевны, женщина на первый взгляд ничем не примечательная Зоя Алексеевна и, конечно же, Валентина. Как доктор Ватсон мог бесконечно рассказывать о Шерлоке Холмсе, как капитан Гастингс умел увлеченно описывать способности Эркюля Пуаро, так и я могу с нескончаемым восторгом говорить о Валентине — верной помощнице нашей службы 02, о Валентине, не раз выручавшей обманутых, обворованных, а то и осиротевших от самых страшных потерь граждан. Причем нельзя думать, что роль эта досталась Валентине от жизни случайно — нет, ее великолепно развитая интуиция, умение оказываться на месте другого человека, будь то преступник или потерпевший, позволили ей не однажды дать добрый совет и указать верный след нашей доблестной милиции в самых запутанных и безнадежных делах. И это общество, сплоченное общими интересами, состоящее из знающих и любящих друг друга людей, всегда с удовольствием слушало рассказы Валентины, пытаясь вначале самостоятельно разгадать очередную загадку, а потом, сдавшись, анализировать решения. Это вошло в традицию. О детективных историях здесь говорили с тем же удовольствием, что и об астрологии, экстрасенсах, иных измерениях, вещих снах и прочих необъяснимых явлениях. Но на сей раз получилось несколько иначе.

Все еще раз поинтересовались у Валентины, как это ей удалось увидеть в лицо людей, в считанные минуты ограбивших банк в самом людном месте города, причем увидеть сразу после ограбления. А главное — определить, где спрятаны деньги.

— Но это вышло случайно, я ведь уже говорила, — как бы оправдывалась Валентина. — Мы с подругой зашли в роддом — он же рядом с банком. У подруги племянница только что родила.

Ефрем взглядом нашел Глеба и показал на записную книжку:

— А ты записывай, записывай! Завтра в номер дадим.

Глеб кивнул и, правда, принялся записывать.

— Мы стояли в вестибюле и не знали, кому отдать передачу — ни души. Заглянули в окошечко для передач — стоят пустые корзинки с номерами отделений…

— Прямо как у нас в больнице. Персонала не хватает, — заметил Валентин.

— И тут в дверь кто-то стал осторожно протискиваться. Крадучись. Мы инстинктивно спрятались за колонну. А человек этот швырк к окошечку — и обратно в дверь… Мы, конечно, снова туда головы засунули. А в корзине — сверток… Ну, а потом уж нетрудно было все это раскрутить, хотя сверток тогда сразу же исчез… Мы с подругой, помню, вышли оттуда как ни в чем не бывало, что-то напевая, и увидели их всех, четверых. Один из них стоял с детской коляской…

— Да, деньги в роддоме — это они умно пристроили, — заметил Глеб.

И тут ставшая в последнее время набожной Маргарита Сергеевна вдруг спросила:

— Валечка, а как вы думаете — вам Бог помогает?

— В каком плане, Маргарита Сергеевна? Помогает ли напасть на след? Определить, кто, зачем и почему?

— Нет, я немножко не то имела в виду. Есть простые слова, мы их часто произносим — Бог накажет… За плохой поступок, за преступление. И человек внутренне должен быть готов к этому наказанию. К справедливой развязке. Он как бы сам себя выдает…

— К сожалению, я человек не религиозный…

— Да тут дело не в религии, а в психологии, — заметил Гелий.

— Это уже что-то похожее на непротивление злу насилием, — начал философствовать Альберт. — Давайте ждать, когда он покарает. И ничего не предпринимать против подлецов, негодяев…

— Против убийц, — продолжил Ефрем. — Мы пишем о добре, красоте, а за углом калечат женщину, убивают ребенка, отнимают последнее у старика…

— Страну грабят. Уничтожают Россию. — Валентин понуро сидел в углу и говорил словно нехотя, будто огромный груз давил ему на плечи. — Мы больного на простыню не можем положить — нет простыней, матрасы все дырявые, одеял не хватает, койки железные стоят с тридцатых годов… А медикаменты, инструменты, аппаратура… я уж и не говорю!

— Но ведь и за это Бог должен покарать виновных, — утвердительно произнесла Маргарита Сергеевна.

И тут молчаливая Зоя Алексеевна, которая всегда робко сидела в сторонке и как бы вбирала в себя мнения других, реагируя на это то выразительным взглядом, то жестом, вдруг неожиданно обратилась сразу ко всем с вопросом:

— А вы действительно верите, что Бог обязательно накажет виновного? Виновного в страшном грехе, я имею в виду… Я вот не верю…

Валентина посмотрела на нее с интересом, остальные — тоже… Маргарита Сергеевна даже отложила в сторону свое вязанье, сняла очки и стала изучать Зою Алексеевну так, будто видела ее впервые, а потом вдруг заговорила:

— Постой-ка, Зоенька… Ты говоришь о страшном грехе. Ты что, имеешь в виду… убийство?

— Ну, в общем-то да, хотя страшным грехом можно назвать не только убийство…

Зоя Алексеевна говорила медленно, с трудом подбирая слова, потому что все смотрели на нее как-то по-особому, с подозрением, что ли, и она это прекрасно видела. — Впрочем, я ведь только спросила…

— Нет, Зоя, — не оставляла ее в покое Маргарита Сергеевна, — ты ведь имела в виду что-то конкретное, да? Какой-то случай? Расскажи, Зоя, расскажи нам!

Зоя Алексеевна побледнела, улыбнулась через силу и еле слышно произнесла:

— Да нет, это я так, поверьте… Решила пофилософствовать, да неудачно.

Валентина не была бы Валентиной, если бы не пришла ей на выручку.

— А я вот хочу вас всех спросить, — бодро начала она, — вы Ильина читали? Философа русского, Ивана Александровича?

Глеб, который был специалистом по части НЛО, мистики, открытия третьего глаза, а также ядовитых замечаний в любой адрес, тут же спросил:

— Швейцарский богомол?

— Перестань! Его же выслали из России в двадцать втором… Да, у него смысл философии — в познании Бога, божественной основы мира. Я почему о нем вспомнила. Мы говорили о непротивлении злу, об этой толстовской идее. А Ильин говорил о сопротивлении злу силой и мечом, если это необходимо, если нет других средств. И правильно!

Зоя Алексеевна встала. Она очень волновалась, как перед выступлением на сцене, хотя сцену оставила уже