— И это говоришь ты, которая ревнует мужа к каждой юбке? — деланно изумился Федор. — Вспомни, как ты однажды приревновала его даже к моей старушке!

Действительно, был такой эпизод, когда Динара, увидев мужа мирно беседующим на улице с Еленой Борисовной, устроила ему бурную сцену.

— Оскорбленное самолюбие — это страшная вещь, — продолжал Федор. — Особенно когда ты ждешь женщину, а она вдруг заворачивает к другому. Кстати, — повернулся он к Виктору, — не при Динаре будь спрошено, но ты в тот день видел этот медальон на Еве?

Виктор замялся и потупил глаза, стараясь не смотреть на жену.

— Нет, кажется, не видел.

— Точно или кажется?

— Ну, не помню, отстань. А ты спросил у Андрея, откуда у него этот медальон?

— Конечно, спросил.

— И что он тебе сказал? — опять вмешалась Динара.

— Ничего убедительного. Якобы в их первую ночь он был так возбужден, что в порыве страсти случайно разорвал эту цепочку. Ну а потом взял ее с собой, чтобы починить.

— Ну и почему ты ему не веришь? — поинтересовалась женщина.

Федор пожал плечами.

— Да не то чтобы не верю… Просто я тут подумал, представил себя на месте этого самого Прижогина и решил, что мы все под подозрением.

— Все? — почти одновременно воскликнули Виктор и Динара.

— Да, все, — спокойно подтвердил Родионов. — Меня можно подозревать, потому что я в тот вечер был пьян, ошивался в тех краях и ничего не помню. Однажды, когда я еще работал в милиции, у нас был такой случай. Звонит один алкаш, инвалид второй группы, и плача рассказывает о том, что его мать убили. Мы приезжаем и застаем такую картину — он в дупелину пьяный, еще со вчерашнего, а старуха мать выглядит так, словно ее провернули через мясорубку. Видели бы вы горе ее сынка! Начинаем расспрашивать, и выясняется — они вчера вместе поддавали, а потом он уснул и ничего не помнит. Утром просыпается — мать мертва, а дверь, между прочим, была закрыта на щеколду — и он открыл ее только перед нами. Отпечатки пальцев в квартире его и матери, на кухонном ноже — тоже. Когда до него дошло, что он сам ее убил, то чуть в окно не выбросился, еле оттащили. Вот так-то вот.

— То есть ты сам себя подозреваешь? — мрачно усмехнулся Виктор.

— Да не о том речь, — досадливо отмахнулся Федор. — Просто с точки зрения Прижогина я вполне вероятный кандидат. Но и ты, кстати, тоже, поскольку у тебя был железный повод — шантаж. Почему можно подозревать Андрюху, мы уже выяснили, более того, из-за той же самой ревности можно подозревать и мою старушку. Она ведь тоже в тот вечер была здесь и дико взревновала. Я удрал, она бросилась на поиски, могла столкнуться с Евой… Ну а той пилкой для ногтей, о которой я тебе уже рассказывал, убить можно не хуже ножа.

— Кошмар! — вздохнула Динара. — Оказывается, я живу в окружении потенциальных убийц!

Федор хитро прищурился.

— Да ведь и вы, мадам, тоже входите в число подозреваемых!

— Ну ты уже стал заговариваться! — и Динара возмущенно оглянулась на мужа, словно ища поддержки. — Я-то туг при чем?

— Мотив тот же — ревность, — невозмутимо продолжал Федор, попыхивая очередной сигаретой. — Кто знает, когда ты узнала о первой измене мужа? Может, в тот день, когда он тебе сам об этом рассказал, а может, и раньше, а?

— Что ты мелешь? Что ты мелешь!

— А что? Вполне классический вариант — наняла частного детектива, благо сейчас их навалом, и выследила.

— Виктор! — Динара вновь посмотрела на мужа, который внимательно слушал Родионова и продолжал молчать.

— Да, кстати, — Федор уже понимал, что его заносит, но не мог удержаться. — А что ты делала в момент убийства, между десятью и одиннадцатью часами вечера? У тебя есть алиби?

— Ну это уж слишком! — Динара вскочила с места. — Видеть тебя больше не могу, пьяная харя!

Она стремительно выскочила из комнаты, а Федор и Виктор обменялись понимающими взглядами.

— Что она так разволновалась?

— Напрасно ты затронул эту тему, — примирительно заговорил Разметаев, — я тебя не предупредил, что в тот вечер она вернулась домой уже после всего, что случилось… Когда ко мне забежал Андрей и мы помчались к котловану, ее еще не было. Только это, разумеется, между нами…

— Я первым об этом заговорил, — согласился Федор, — ни слова Прижогину, пусть сам разбирается.

А Динара в этот момент свирепо курила на кухне, прислушиваясь к отдаленным голосам мужчин, и думала о том, не совершила ли она ошибки, если даже Федор — вот так, походя, — чуть было обо всем не догадался.

Впрочем, первую ошибку совершил сам Виктор, который слишком любил свою стройную молодую жену.

Виктор относился к Динаре как к ребенку — красивому, капризному и любимому. Более того, как и всякий заботливый родитель, он старался оберегать ее от столкновений с непредсказуемым внешним миром, баловал и лелеял. Не имея никаких иных занятий, кроме забот по хозяйству, Динара поневоле начала тяготиться своей весьма однообразной жизнью, тем более что ее природный темперамент требовал какого-то выхода. Заботясь о том, чтобы она ни в чем не испытывала нужды, Виктор, как и многие любящие мужья, не позаботился о самом главном — чтобы его жена имела хоть какое-то серьезное занятие, помимо заботы о нем самом. Естественно, что в итоге именно он и «пал жертвой» этой чрезмерной заботы. Динара любила мужа, не думала ему изменять и потому всю свою энергию вынуждена была направить по одному-единственному руслу — следить за тем, чтобы он сам ей не изменял.

Сначала она подозревала его секретаршу Ольгу, потом переключилась на ту самую Любовь Петровну, с которой они вместе дожидались выкупа на одной даче, а потом, совершенно случайно просматривая газету рекламных объявлений, наткнулась именно на те объявления частных детективов, которые упомянул Федор. Желание как можно больше узнать о своем муже немедленно подтолкнуло ее взяться за телефон. Однако, узнав о том, сколько просят за свои услуги эти самые «детективы», она несколько поостыла. Таких денег у нее просто не было, пришлось бы просить у Виктора, выдумывать какой-то предлог… да и вообще, лучше истратить их на что-нибудь по хозяйству.

Короче, Динара отложила свое намерение, и вдруг совсем недавно — как ни странно, в тот самый, роковой день, когда была убита невеста Андрея — произошло нечто такое, что подтолкнуло ее вернуться к прежнему намерению.

А произошло следующее. В одном из универсамов Ленинградского проспекта