Писатель молчал, глядя в окно, где во дворе беззаботно и шумно играли дети. В голубом небе плавно двигались облака. Но прекрасный летний день, каким он казался Смирнову ещё несколько минут назад, уже не выглядел таким.

— И кто организовал убийства, конечно же, неизвестно? — не поворачиваясь, спросил он.

— Верно, — Саблин привстал, беря бутылку со столешницы и наливая ещё себе и писателю. — Я встретился с бывшими коллегами твоего отца. И мне удалось выяснить, что незадолго до смерти он работал над проектом для Питерского университета. Ответственным заказчиком являлась Фатима Идрисова.

Филипп обернулся.

— Фатима? Они были знакомы?

— Да.

— Но она ничего мне не сказала… я же встречался с ней.

— Неудивительно. Фатима член Ордена Янтарной Бездны.

Писатель медленно опустился на стул. Эмоции бурлили в нём со страшной силой. Наружу рвалась злость, почти бешенство от того, что он опять услышал про Орден, при каждом упоминании которого Смирнову становилось мерзко из-за его чувств к Романовой, состоявшей в этой организации. А теперь, оказывается, Орден имеет отношение к смерти его родителей! Дикость! Но эти эмоции туго переплетались сейчас с отчаянием и горем, тяжёлой волной поднимающимися в груди. Его мать и отца убили! Убили! Как такое возможно?! Почему?! Неужели и правда всё из-за древнего украшения? Быть не может!

— Откуда ты узнал про Фатиму? — слова с трудом давались писателю.

— Долгая история, но если в двух словах, то Максимова вышла на след Романовой.

— Альбина в городе? — удивление на несколько секунд перекрыло подавленное состояние Филиппа.

— Скорее всего. Но найти её пока не удалось. Однако в том же районе, где мы выслеживали Романову, наткнулись на Фатиму. Я тогда уже выяснил про её знакомство с твоим отцом. Плюс она общалась с твоей мамой в Даурии, ну и, наконец, вспомнил, как мы с тобой случайно наткнулись на неё в Питере. В общем, мы её задержали и я в лоб спросил про Орден. Не сразу, но призналась.

— И что профессор ещё тебе… поведала?

Глотнув виски, Саблин изложил писателю всё узнанное от профессора Идрисовой: про Даурию, интерес Ордена к перстню и, наконец, про поручение Журавлёву забрать украшение у Софьи.

— Но почему мой отец должен был забрать перстень у мамы? Я не понял.

Следователь вздохнул.

— Это ещё одна вещь, о которой я хотел тебе рассказать. Когда я просматривал документы, то обнаружил посмертные снимки твоего отца. На них видно, что на его плече была татуировка.

— Нет!

— Да. Две буквы: АА.

— Не может быть! Нет, нет, нет, — Филипп нервно заулыбался, вновь вставая и начиная ходить по кухне.

— Фатима подтвердила, что твой отец состоял в Ордене. Именно поэтому он должен был получить перстень.

— Нет, нет, нет … — продолжал бормотать Смирнов.

— Ему поручили забрать реликвию у твоей мамы, но по каким-то причинам он рассказал ей про Орден. Софья отказалась отдавать кольцо и решила выпустить сюжет про Орден, а затем поделилась информацией про тайное общество с Осиповым. Ну и… видимо, в Ордене решили, что такое количество свидетелей опасно для организации.

— Чушь какая-то! — Филипп сел. — Просто сюр сплошной! — он чувствовал, как голова сейчас буквально лопнет от переполнявшей её шокирующей информации.

— Я понимаю, в такое сложно поверить, но…

— Сложно поверить? — писатель рассмеялся. — Да это абсурд! Твою ж мать! Ты сейчас сообщил мне, что мой отец — преступник, из-за которого, по сути, убили маму и Осипова! — лицо Смирнова стало красным от переживаний и выпитого алкоголя, глаза расширились, а речь стала громкой и возбуждённой.

Саблин сохранял спокойствие, не пытаясь успокоить друга. Эмоции должны выйти, надо дать парню возможность выплеснуть всё, бушевавшее сейчас в его душе.

— К сожалению, факты говорят именно об этом.

— Да пошли они, эти твои факты! Мой отец не мог быть членом твоего проклятого Ордена! Не мог, ты слышишь?! Не мог! — Филипп ударил ладонями о стол. Звякнули бокалы.

— То, что он поделился с твоей мамой информацией об Ордене, мне тоже кажется странным, — Саблин решил продолжать разговор и отвлечь писателя, вывести его из состояния отрицания. — Все члены организации прекрасно знают, как опасно распространяться о её существовании. Тут явно есть загадка, иначе отец не стал бы ставить под удар себя, твою мать, ну и в конечном счёте тебя. Кроме того, непонятно, почему перстень так и не оказался в Ордене. Если он всё это время лежал в вещах Осипова, то как так получилось, что его не нашли?

— Ты думаешь, мама и Осипов хотели спрятать кольцо? — немного успокоившись, спросил Филипп. Размышления о подозрительных деталях явно пошли на пользу его состоянию.

— Вероятно, но зачем? Боялись, что украшение заберут люди из Ордена? Подобное вписывается в рамки логики, но, опять-таки, хранить кольцо в коробке — несерьёзно.

— С другой стороны, иногда на самом видном месте никто и не ищет, — писатель допил виски.

— М-да… такое тоже бывает.

— Но что теперь делать? — уже абсолютно спокойным тоном поинтересовался Смирнов.

— Фатима согласилась сотрудничать.

— С полицией?

— Да. Я пообещал ей защиту и конфиденциальность.

— Работа на два фронта?

— Именно. Посмотрим, что получится…

— Она не знает, кто убил родителей и Осипова?

— Нет. Говорит, это может быть даже сам Мастер Бездны, ну или нанятый агент.

— Или Романова.

Саблин кивнул.

— Но подожди, подожди… — резко произнёс Филипп. — Я же рассказал Фатиме про ключ. Получается, если Орден хотел десять лет назад получить перстень, то, возможно, теперь их целью будет ключ.

— А вот это сто процентов! Они начнут следить за твоими действиями.

— Или попытаются забрать ключ.

— Не думаю. Им выгодно. Ты делаешь за них всю работу. А заберут они то, что ты найдёшь.

— Хм… — Смирнов закинул ногу на ногу. — Я сам пока не представляю, что найду. Да и… не уверен, хочу ли теперь искать. Может, отдать просто ключ Фатиме?

— Ни в коем случае! Так мы потеряем связь с Орденом. Пока ключ у тебя, они явно будут поблизости.

— Не знаю, Лёш… не знаю. Что-то у меня пропал настрой. Вот честно!

— Подумай. Время есть.

Глава 36. Москва. Среда. 11.30

Весь прошлый вечер и сегодняшнее утро Филипп был сам не свой. Настроение скакало от подавленного и мрачного с желанием уединиться со своими мыслями или уехать на какое-то время на дачу и переварить всё, рассказанное Саблиным, до раздражения, гнева и дикого желания что-то предпринять, наказать Орден, виновный в смерти родителей.

Писатель метался по квартире, не в состоянии ни на чём сосредоточиться. Не появилось желание даже писать, хотя обычно это занятие всегда успокаивало