Из-за двери доносились стоны и причитания.

– Туда, – указал включенным фонариком Крафт, и мы побежали вверх по лестнице.

Я мельком заметил, что пол в мастерской кирпичный, как это принято в фермерских домах, и по нему разбросаны обломки мебели. В правой стене зияло черное жерло камина.

– Все в порядке! – прокричал Крафт. – Мы уже идем!

Дверь оказалась не только закрыта, но и заперта, но в замочной скважине торчал новенький ключ, и Крафт повернул его. Дверь отворилась без малейшего скрипа. Мы тут же услышали испуганный возглас и какой-то шорох на деревянном полу.

– Кто здесь? – раздался женский голос.

– Все в порядке, – повторил Крафт. – Все хорошо, мисс. Я полисмен.

Электрический луч скользнул по комнате, и мы обмерли от разительного контраста между первым и вторым этажом. Благодаря фонарику Крафта и свету, который пробивался сквозь щели меж досок на окнах, стало видно, что комната не просто обставлена, она была меблирована самым роскошным образом.

Затем луч фонарика выхватил из темноты женщину – вернее, девушку, – что вжималась в стену за углом японского шкафа, блеснувшего жемчужно-лакированной золоченой отделкой. Крафт посветил в лицо девушке; та вскрикнула и закрыла глаза ладонями.

Все в ней выдавало обитательницу не деревни, но крупного города. Изящные туфли на шпильках, покрытые теперь засохшей грязью. Шелковые чулки телесного цвета, все в зацепках. Зеленое платье с белой окантовкой разрезов, тоже в грязных пятнах. Девушка была миниатюрная, не выше пяти футов, но обладала, наверное, одной из самых прекрасных фигур, какие мне доводилось видеть. Чуть полновата, но это ее только красило. В голову пришло выражение «карманная Венера», но я отмахнулся от него, памятуя, в каком состоянии находится эта красотка.

Ее била сильная дрожь. Не только от страха, но еще из-за физической слабости. Крафт шагнул вперед, и девушка снова отпрянула. Прикрывая глаза рукой, она всматривалась в наши лица.

– Ну же, успокойтесь! – уговаривал ее Крафт. Видно, он тоже не на шутку разволновался. – Говорю же, я полисмен! Вы в полной безопасности. Вы меня понимаете? Но кто… Кто вы?

– Миссис Барри Салливан, – ответила девушка и разрыдалась.

Глава десятая

Если эти слова и ошеломили Крафта, вида он не подал.

– Как давно вы сидите под замком в этой комнате?

– Не знаю. – У девушки был приятный голос с американским акцентом, но из-за всхлипов и дрожи она с трудом говорила. – С прошлой ночи… Или с утра… Бога ради, заберите меня отсю… да…

– Теперь все хорошо, мисс. Пойдемте с нами. Вас никто не обидит. Вот, возьмите меня за руку.

Миссис Салливан вышла из-за шкафа, сделала пару шагов и упала на колени. Я помог ей встать и удержаться на ногах.

– Когда вы ели последний раз?

Успокаиваясь, она попробовала вспомнить:

– Вчера утром. В поезде. Где мой муж? Где Барри?

Мы с Крафтом переглянулись. Я отвел девушку в сторону и усадил на оттоманку, щедро снабженную мягкими подушечками.

– Пока что она не может ходить, суперинтендант. Нельзя ли зажечь свет?

– Масляные лампы, – сказала девушка, – выгорели. Нет масла.

Я шепнул Крафту, что остается лишь сбить доски с окон, но суперинтендант пришел в исконно английский ужас перед нарушением прав собственности и твердо заявил, что не станет этого делать. Поэтому я – как всегда, козел отпущения – атаковал ближайшее окно и сразу понял, почему девушка не сумела выбраться. Раму заколотили накрепко, будто гроб. Наконец я преуспел, забравшись на стул и хорошенько пнув доску. Та раскололась, и щепки разлетелись по всей комнате. Высунув голову, я увидел внизу зловещее лицо сэра Генри Мерривейла. Тот, по-прежнему сидя в машине, молча смотрел на меня снизу вверх.

– Не найдется ли у вас бренди? – спросил я.

Невзирая на расстояние, мне показалось, что Г. М. слегка побагровел. Не говоря ни слова, он достал из кармана брюк громадную серебряную фляжку и медленно помахал ею в воздухе, будто приманкой. Когда я спустился к машине, признаки грядущего взрыва были осязаемыми, будто волны жаркого воздуха.

– Там, наверху, девушка, – объяснил я. – Она в истерике из-за испуга и полумертвая от голода. Кто-то запер ее в комнате. Она представилась как миссис Барри Салливан.

Грядущая буря мигом улеглась.

– Ох, боженьки мои, – пробурчал Г. М. – Она знает, что…

– Нет. По всей видимости, нет.

– Во имя Исава, – протянул мне фляжку Г. М., – вернитесь к ней, покуда Крафт не проговорился. Бегом!

Предполагалось, что нагрузки мне вредны, но я очутился наверху в мгновение ока. В комнате стало светлее из-за сумеречного света, который проникал сюда из выбитого окна. Девушка все еще сидела на оттоманке в грязной одежде; Крафт демонстрировал чудеса тактичности, а миссис Салливан хоть и продолжала конвульсивно вздрагивать, но уже пробовала смеяться над своим состоянием.

Несмотря на изможденное лицо, растрепанные волосы, дорожки слез на напудренных щеках и расплывшиеся следы карандаша для бровей, эта карманная Венера была очень красивой: темно-каштановые волосы, завитые мелкими колечками (по-моему, так было модно); маленький рот и огромные блестящие серые глаза с припухшими веками. Даже в таком виде девушка сумела отчасти сохранить тот притягательный шарм, что делает женщину сексапильной. Она увидела фляжку и снова рассмеялась, сверкнув превосходными зубами:

– Господи, мне не повредил бы глоток-другой!

Я до краев налил ей бренди в крышечку от фляжки. Хотя рука у нее дрожала, миссис Салливан не моргнув проглотила спиртное, кашлянула и протянула крышечку за добавкой.

– Нет, – сказал я. – Пока хватит.

– Быть может, вы правы. Не лучшее время, чтобы запьянеть. Простите, я такая неженка. Сигаретки не найдется?

Крафт достал пачку сигарет и дал девушке закурить. Ее рука по-прежнему дрожала, и несколько раз миссис Салливан пронесла сигарету мимо рта, но бренди уже начал действовать. Сильнее прочего меня беспокоили ее глаза, остекленевшие от испуга.

– Послушайте, – произнесла она, – что это вообще такое? Что здесь происходит?

– Мы надеялись узнать об этом от вас, – ответил Крафт. – Мисс… Миссис…

– Салливан. Белла Салливан. Вы и правда коп? Кроме шуток?

Крафт показал ей удостоверение.

– А этот ваш приятель, он кто?

– Доктор Кроксли из Линкомба.

– А, врач. Тогда ладно. – Рука с сигаретой дрогнула. – Хочу рассказать о самом ужасном…

– Сейчас вам лучше не разговаривать, миссис Салливан, – перебил ее