Так что она отнесла это в туалет и смыла в унитаз. Затем выстирала ночную рубашку и повесила ее сушиться. Затем Эми домыла посуду, надела халат, прошла в гостиную и села в кресло, в котором обычно занималась шитьем. Закутавшись в шаль, она подложила под голову подушку. Странное ощущение: голова и тело словно чужие. Видимо, в бобах, съеденных ею, оказалось куда больше сонного порошка, чем она думала. Пожалуй, нужно просто позволить себе забыться сном…

* * *

Несколько часов спустя Эми разбудил стук в дверь, и она не могла сообразить, кто в такой час в воскресенье мог бы к ним прийти. Открывая дверь, она была готова встретить кого угодно – полицейского, священника, соседа.

Но оказалось, что это Джонни, Люси и Фрэнки, которые, возвращаясь с катка, заметили свет в окне и зашли выпить с нею и Бруноном. Джонни оглядел Эми и, казалось, встревожился.

– Брунон спит, – медленно, будто в трансе, произнесла Эми.

Люси инстинктивно почувствовала, что тут творится что-то очень неладное. Она велела мужчинам пойти в бар, чтобы поговорить с Эми наедине.

Когда Люси спросила, что случилось, Эми была в таком тумане, что ее ответ прозвучал будто из потустороннего мира:

– Доктор дал мне порошки, чтобы я лучше спала. Брунон тоже принял несколько порошков. И еще выпил пива. Возможно, тебе стоит проверить, все ли с ним в порядке.

– Сколько порошков он принял? – озадаченно спросила Люси.

– Трудно сказать, – сонно ответила Эми.

Охваченная недобрым чувством, Люси на цыпочках прокралась в спальню, ожидая увидеть там буйного пьяницу.

Она не задержалась в спальне надолго.

– Кто с ним это сделал? – требовательно спросила Люси. Эми не ответила. – Эми, ради бога, – сурово повторила она.

Но тут Эми начала дрожать, будто бездомный щенок на улице под проливным дождем, глаза ее, расширенные от ужаса, смотрели на медсестру так, как смотрят забитые животные и дети.

– Ты? – прошептала Люси.

Эми только кивнула, ее все так же трясло.

– Я должна была это прекратить, – дрожащим голосом произнесла она.

«Если бедняжка попадет в тюрьму, она не протянет и недели», – подумала Люси. Она сбежала по лестнице вниз, где за барной стойкой ждали мужчины, подливая себе спиртное и тихо беседуя.

– Лаки Лучано отправится в тюрьму как минимум на тридцать лет, – говорил Джонни. – Его обвиняют по сфабрикованному делу о пособничестве и подстрекательстве к насильственной проституции.

– Ой, да ладно, дело не выгорит. Он подаст на апелляцию, – ответил Фрэнки.

– Не-не! Папа говорит, что окружной прокурор – Том Дьюи – давно точит на него зуб и что они закроют его в тюрьме очень надолго. Боссом станет Фрэнк Костелло, он заменит Лучано. Стролло останется капо банды Гринвич-Виллидж, но теперь он будет отвечать перед Костелло.

– С Костелло можно иметь дело, – заметил Фрэнки. – Он культурнее большинства мафиози, и все политики у него в кармане. Папа говорит, что он не попросит у нас кусок больше, чем мы сможем себе позволить.

Они подняли головы и увидели Люси.

Она услышала в их разговоре имена из газет, наводившие ужас на город, но раньше не знала никого, кто так буднично говорил бы о них. «Именно гангстеры мне сегодня и нужны», – подумала Люси, подошла прямо к ним и все рассказала. Она знала, что им можно довериться в такой ситуации.

– Что Эми сделала?! – пораженно переспросил Фрэнки.

– Думаю, Брунон был уже полумертв от сонных порошков, – ответила Люси. – Ни единого признака сопротивления. Не думаю, что она хотела его убить. Просто больше не могла выносить все это.

– Так ему и надо. Ты просто не знаешь, как он третировал бедную девочку, сколько ей пришлось перенести, – сказал Джонни. – Я люблю ее, Фрэнки, – быстро добавил он. – Мы должны ей помочь.

С секунду Фрэнки изучающе смотрел на него.

– Ладно, Джонни, – пробурчал он.

Джонни отошел, чтобы позвонить по телефону. Фрэнки повернулся к Люси:

– Милая… мы никогда и никому не должны об этом рассказывать. Ты понимаешь?

Люси вглядывалась в лицо Фрэнки, своего любимого мужчины и единственного человека, которому она могла доверять.

– Да, – кивнула она. – Я хорошо понимаю.

Но ее все равно удивило, что первый человек, которому позвонил Джонни, оказался их собственным отцом.

– Нам сегодня ночью необходима команда уборщиков, папа, – говорил он по телефону. – Мы должны это сделать. Иначе под угрозой окажется бар и все, чем мы здесь занимаемся. Нам не надо, чтобы тут шныряли копы. Да, я понимаю, папа. За нами останется немалый должок кое-кому.

Им не пришлось долго ждать. Люди, которые приехали, чтобы убрать тело и окровавленный матрац, действовали быстро и деловито.

Трудно в это поверить, но Эми бо́льшую часть действа проспала в своей маленькой гостиной. Люси хлопотала на кухне и варила кофе, в основном для того, чтобы находиться подальше от «уборки».

Но она мельком увидела здоровяка, который был во главе «бригады», – один раз увидев такое устрашающее лицо, никогда его не забудешь. Угольно-черные глаза, крючковатый нос, похожий на клюв ястреба, челюсть, будто вырубленная из камня, густо напомаженные волосы. Огромный, широкоплечий, внушительный, как холодильник, он прошел внутрь и изучающе посмотрел на тело Брунона, задержав взгляд на его паховой области. Рот у него искривился в понимающей усмешке, а глаза засияли таким садистским удовольствием, что он выглядел полубезумным.

– Где недостающая часть? – спросил он.

Его люди пожали плечами.

– Не такая это часть, которую можно вот так просто оставить, – снова прогремел здоровяк.

Остальные начали смущенно оглядываться по сторонам.

В это же время Эми зашевелилась в своем кресле в гостиной. Она сидела тихо как мышка, и мужчины ее почти не заметили. Но тут она заговорила.

– Я смыла его в унитаз, – произнесла она все тем же потусторонним, отстраненным голосом.

Здоровяк уставился на нее как завороженный, и Эми поняла, что халат у нее слегка распахнулся, приоткрыв большую, красивую грудь. Будто во сне, она плотнее запахнулась в шаль и отвернулась.

Джонни и Фрэнки помогали «уборщикам». Но сейчас Джонни подошел к Эми и заботливо задернул портьеру, отделяющую гостиную от спальни, скрывая ее от посторонних глаз.

Когда странные мужчины наконец ушли,