– Это верно, – произнесла Тори, глядя сверху вниз на агентов. – Были.

– Она действительно хороша, – прокомментировала Лия. – Даже я могла бы пропустить эту ложь.

– И откуда вы друг друга знаете? – спросила Стерлинг.

Бо пожал плечами, на мгновение став похожим на школьника, который развалился на дальней парте, едва обращая внимание на то, что говорится на занятии.

– Она моя сестра.

Мгновение тишины.

– Ваша сестра, – повторила агент Стерлинг.

– В приемной семье. – Это пояснила Тори. Она была старше Бо на два года, может, на три. Что-то подсказывало мне, что они оба стремятся защищать друг друга.

– Тебе все еще нужна помощь с освещением? – спросил Бо у Тори, словно агентов рядом и вовсе не было. – Или как?

– Мистер Донован, – сказала агент Стерлинг, снова заставляя всех посмотреть на нее, – не против, если мы зададим вам несколько вопросов?

– Валяйте.

Не только Тори не в восторге от представителей власти.

– Как я понимаю, вы прошли в финал покерного турнира в Вегасе, – произнесла агент Стерлинг. – Вы получаете немало внимания.

– Все любят истории о темных лошадках. – Бо пожал плечами еще раз. – Думаю продать права Голливуду, – с серьезным лицом произнес он. – Из меня получится отличная вдохновляющая история.

– Бо, – произнесла Тори, и в ее голосе проскользнула угроза. – Просто ответь на вопрос.

Интересно. Она не хотела, чтобы он сердил представителей власти. На мгновение мне показалось, будто я смотрю на Лию и Дина из параллельной вселенной, где она оказалась старшей, а он разговаривал как Майкл.

– Ладно, – согласился Бо с Тори, а потом снова повернулся к агенту Стерлинг. – Что вы хотите узнать?

– Как давно вы играете в покер?

– Некоторое время.

– Наверное, хорошо играете.

– Лучше, чем некоторые.

– В чем ваш секрет?

– Большинство людей паршиво умеют врать. – Бо дал им вдуматься в эти слова. – А я неплох в математике для человека, который вылетел из школы.

Я заметила, что Стерлинг запоминает этот факт на будущее, и последовала ее примеру.

Следующий вопрос задал агент Бриггс:

– Вы были на новогодней вечеринке на крыше «Апекса»?

– Ага, – ответил Бо. – Хотя я видел, как живет другая половина.

– Вы знали Камиллу Хольт? – спросила агент Стерлинг.

– Знал. Милая, – ответил Бо.

– Врешь, – пропела Лия.

– Точнее, – поправился Бо, словно услышав Лию, – Камилла была милой со мной. Мы были чужаками для остальных. Она крутая. Я посудомойщик. – Он заставил себя улыбнуться – улыбка вышла кривой и слабой. – Такая девушка? На такого, как я, она не станет смотреть дольше двух секунд. Но, как только я начал участвовать в соревновании, она из кожи вон лезла, чтобы я чувствовал себя комфортно.

– Она пыталась разгадать вас.

Я поняла, зачем агент Стерлинг это сказала – чтобы посмотреть, как Бо справляется, когда его отвергают. Сказать ему, что Камилла была с ним милой только потому, что манипулировала им, – и посмотреть, что произойдет.

Бо пожал плечами.

– Конечно.

– Удар, промах, – сказал Майкл себе под нос. Другими словами: Стерлинг не удалось вывести свою цель из себя. Вообще не удалось.

– Камилла любила соревноваться, – сказал Бо. – Я уважал это. Кроме того, она довольно быстро пришла к выводу, что переживать ей стоит не из-за меня.

Агент Стерлинг наклонила голову набок.

– А насчет кого она переживала?

Бо и Тори ответили на вопрос одновременно, хором произнеся одно и то же имя:

– Томас Уэсли.

Глава 21

Пока Бриггс и Стерлинг выясняли местонахождение Томаса Уэсли, мы были предоставлены сами себе. Майкл вынул наушник и бросил его на ковер, как выбросил бы смятую салфетку.

– Позовете, когда шоу снова начнется, – сказал он, забрал фляжку и направился в свою комнату. Лия бросила на меня взгляд, как бы сообщая: «Я же говорила, что мы исчерпали лимит проблем. Видишь?»

«Да, – подумала я, глядя вслед Майклу. – Вижу».

– Я пойду проверю, где Слоан, – сказала я. Майклу мое беспокойство ни к чему. Слоан, по крайней мере, будет рада компании.

Когда я зашла в нашу комнату, меня встретил бодрый грохот техно. Я открыла дверь, почти ожидая, что увижу Слоан в защитных очках, готовую что-нибудь взорвать. «Это помогает мне думать», – объяснила она мне однажды, словно взрывы были разновидностью медитации.

К счастью, однако, в отсутствие нашей подвальной лаборатории она выбрала другую – и менее взрывоопасную – тактику. Она лежала на кровати вниз головой, так что верхняя часть тела свешивалась через край. Пол вокруг в три слоя покрывали чертежи, схемы и нарисованные от руки карты.

– Тринадцать часов, – Слоан перекрикивала музыку, по-прежнему вися вниз головой. Я сделала потише, и она продолжила; теперь ее голос звучал тише и уязвимее. – Если субъект убивает по одному человеку в день, у нас максимум тринадцать часов до следующего убийства.

Бриггс сказал Слоан, что ему нужно, чтобы она вычислила, где он нанесет следующий удар. Она явно приняла это поручение близко к сердцу. Ты хочешь быть нужной. Ты хочешь быть полезной. Ты хочешь что-то изменить, пусть и немного.

Я осторожно обошла бумаги и прилегла на кровать рядом с ней. Вися вверх ногами рядом друг с другом, мы переглянулись.

– Ты справишься, – сказала я ей. – А даже если нет, мы все равно тебя любим.

Мгновение тишины.

– На ней было платье, – прошептала Слоан через несколько секунд. – На той девочке. – Она качнула головой, затем взяла ручку и принялась отмечать расстояния на одной из карт с такой легкостью, будто не смотрела на нее вверх ногами.

У меня сжалось сердце. То, как Слоан сжимала ручку, выдавало, что, даже погрузившись в такой проект, как этот, она не может вытравить из памяти воспоминание о любящем отце и его маленькой дочери.

– На ней было белое платье, – очень тихо сказала Слоан. – Оно было чистое. Ты заметила?

– Нет, – мягко ответила я.

– Дети пачкают белую одежду в течение часа после того, как ее наденут, по крайней мере, в семидесяти четырех процентах случаев, – выпалила Слоан. – Но не она. Она ничего не испортила.

То, как Слоан произнесла слово «испортила», подсказывало, что речь уже не только о детях, которые пачкают одежду. Она говорила о себе. А одежда была только вершиной айсберга.

– Слоан…

– Он привел ее в бар, чтобы угостить вишней. – Ее рука застыла, лицо снова повернулось ко мне. – Он угощал меня вишнями, – добавила она. – Всего однажды.

Слоан могла сказать мне количество вишен, точный день и время, количество часов, которые прошли с того момента, – я буквально видела эту информацию, видела, как она снова и снова прокручивается у нее в голове.

– Тебе поможет, если я скажу, что ненавижу его за тебя? – спросила я.