Он с хода указал на мой живот, туда, где еще несколько минут назад находилась засунутая за пояс «Беретта».

Полковник что-то сказал, обратившись ко мне. Потом повторил то же на английском. Меня просили показать пистолет, о котором доложил пограничник-полицейский. Я поднял куртку, а затем и развел руки. Никакого оружия при мне не было.

Попытка прижать Юджина Кейта, обвинив в незаконной передаче пистолета постороннему, не удалась.

— О кэй! — Передо мной извинились.

Начальник Центрального отдела окинул скорцени убийственным взглядом, дружески мне мигнул, пошел к дверям. Кейт ненадолго исчез. Он легко догадался, где могла находиться «Беретта».

Я сел у двери на стул.

По телевизору продолжался рассказ о первобытной цивилизации. Английская дама на экране пучила красивые кукольные глаза.

— А теперь смотрите, как местные жители носят воду… — она улыбнулась. Поставила кадр.

Где-то на краю Земли в забытом Б-гом и людьми поселке пожилая смуглокожая женщина несла на голове полный кувшин воды. Это было занятно и трогательно. На время я даже забыл, где я и почему…

Полицейские допивали чай, расходились. Вошедший в служебку

Кейт кивнул:

«Все в порядке…» — «Беретта» была уже у него.

На экране снова возникли кукольные глаза ведущей. Так было всегда. Одни умели носить воду в кувшине на голове, другие снимать их на пленку за этим занятием, третьи, не умея ни того, ни другого, ловко мололи языком и извлекали выгоду, демонстрируя способности тех и других.

Кейт взглянул на часы, сказал по-русски:

— Погнали…

— Минутку…

Я вернулся в туалет к заинтересовавшей меня надписи на стене. Здесь тоже — в туалете полиции на Русском Подворье в Иерусалиме, как в каждой уважающей себя конторе, в Нью- Йорке или в Москве, на стене имелось несколько скабрезных рисунков с надписями. С ними боролись — соскребали, зачеркивали…

Одна из надписей, жирно выведенная фломастером, действительно оказалась на русском. Кто-то из моих соотечественников сообщил о своей судьбе:

«6 лет и 6 месяцев общего режима…» Чуть сбоку, у забранного решеткой окна, той же рукой было добавлено: «Не живи уныло!»