— Так что же тебя так огорчило, радость моя?

— У меня остался неприятный осадок от этого разговора, — ответила Мадлен. — Она вмешивалась в нашу жизнь, в которой ничего не понимает. Самое главное, по некоторым оговоркам я поняла, что она немало обо мне знает: и о моём первом неудачном браке, и о наших семейных вечерах у камина. Именно это она имела в виду под сентиментальными выдумками. Ты знаешь, когда я говорю об этом моим подругам, половина из них мне завидуют, а половина просто не верят!

— Но что в этом странного? — удивился он.

— Ни у одной в обычае нет таких вечеров! — воскликнула она. — Они проводят их отдельно от супругов, а чтобы ещё дети играли у ног… Даже Иоланда Делвин-Элидир сказала, что хотела бы чтоб это хоть иногда было так в их семье, но Айолин слишком занят.

Марк задумался.

— Это странно, но именно такие вечера всегда казались мне обычными в семейной жизни. Наверно, это давние воспоминания о моём детстве. Я был совсем мал, и матушка ещё была жива. Мы странствовали по миру, и отец всегда снимал комнаты с камином или хотя бы с печуркой. И вечерами мать шила нам одежду или штопала старую, отец сидел у огня и читал вслух затрёпанные книжки, чтоб ей не было скучно, а я в это время играл на его расстеленном на полу войлочном плаще. И я всю жизнь мечтал, что, когда у меня появится своя семья, мы так же будем сидеть вечерами в комнате с камином, — он взглянул на Мадлен и, заметив её улыбку, спросил: — Я слишком сентиментален?

— Да, но дело не в этом, — проговорила она, с нежностью глядя на него. — Просто я тоже всегда об этом мечтала. Ты знаешь, хоть у моего отца и есть замок, мы всегда были очень бедны. И холодными вечерами собирались в одной комнате, где был растоплен камин. Мама и старшая сестра занимались рукоделием, отец читал у камина, а мы с Флореттой играли на вытертом ковре куклами, которые сшила из старых платьев матушка.

— И потому ты сшила такую куклу Валентину? — улыбнулся он.

— Моя была не так красива, как те, но он, хоть и вырос, до сих пор не даёт её выбросить и тайком берёт в кровать, если расстроен, напуган или болеет.

— Да, вы нашли друг друга среди тысяч, — мечтательно вздохнул Джин Хо. — Кто поверит в такое чудо в вашем жестоком мире? Вот они и не верят. Или просто завидуют. И зло сплетничают у вас за спиной. Думаю, что эта Доротея наслушалась этих сплетен и решила сыграть на этом и втереться к тебе в доверие.

— Зачем? — удивилась Мадлен. — Какой ей от этого прок? Хотя, мне тоже показалось, что она пыталась добиться от меня признания, что я сержусь на тебя за что-то, — она взглянула на Марка. — Ведь то, что она говорила, верно в отношении других дам. Они соблюдают приличия и видимость семейной идиллии, но на деле страдают. Гордость или боязнь огласки заставляют их держать всё в себе, и, если такая Доротея убедит их в том, что откровенничать с ней безопасно, они дадут волю чувствам! К тому же для многих дам её подруга Жеральдина — едва ли не идеал! Ведь она настолько отважна, что смеет защищать свою честь и свободу с оружием в руках. Но я всё ещё не понимаю, для чего ей эта откровенность?

Она удивлённо взглянула на мужа.

— Со временем узнаем, — успокоил он её.

— Я уже знаю или, вернее, могу предположить, — заметил лис. — Но пока это неточно! И давайте уже есть! Я проголодался, да и вы, я уверен, тоже!

И он поспешно подтянул к себе блюдо с запечённым гусем, а Марк взялся за кувшин, чтоб разлить вино.

Вскоре тарелочки и вазочки Мадлен опустели, она допила из своего маленького кубка вино, ласково улыбнулась мужу и кивнув на прощание Джин Хо, отправилась по своим делам. Марк проводил её нежным взглядом, а потом озабоченно посмотрел на друга.

— Что это за странный визит? — проговорил он. — Зачем она приходила, да ещё рассказала моей жене об Аламейре?

— Чтоб вызвать её ревность и спровоцировать обиду на тебя. Кстати, я заметил, что Мадлен даже не спросила тебя об этом.

— Она знает о моих отношениях с Аламейрой. В начале знакомства наша вечно страдающая фрейлина призналась ей в том, что мы были возлюбленными, но очень недолго, а она до сих пор нежно любит меня. При этом она пожаловалась, что раньше я был прекрасным рыцарем с душой огнедышащего дракона, а теперь у меня душа сказочного единорога.

— И что сказала Мадлен? — заинтересовался лис.

— Она сказала, что дракон на месте, просто некоторые дамы умеют их приручать. Аламейра сперва опешила, а потом рассмеялась и больше не возвращалась к этой теме. Они теперь хорошие приятельницы, и Мадлен знает, что нас с Аламейрой связывает, как давняя дружба, так и её услуги тайной полиции. Потому она не видит ни малейшей причины для ревности.

— Но Доротея об этом не знает, потому и пыталась манипулировать твоей супругой с помощью этого свидания. Я не знаю, зачем ей нужна Мадлен, но меня это настораживает.

— Почему? — уточнил Марк.

— Потому что я узнал кое-что, возможно, приоткрывающее завесу над деятельностью этого тандема столь непохожих дам, — Джин Хо отодвинул от себя блюдо с тщательно обгрызенными гусиными косточками и вытер руки салфеткой. — Я вернулся ещё вчера днём, и в лисьем замке меня ждало приглашение на приём в дом господина де Нюбурже, смотрителя королевских садов. Оно было адресовано баронессе де Флери. Я уже бывал там в этом образе, у него чудный светлый дом, там много цветов и свежих естественных ароматов. Мне трудно бывает удержаться от того, чтоб поваляться на его зелёных лужайках в маленьком садике среди ярких цветов. Я, конечно, сдерживаюсь, но посидеть в уютном кресле, любуясь цветами, мне тоже нравится. Однако в этот раз мне идти не хотелось. Я только вернулся от бабушки, где доедал праздничные угощения. Мне хотелось просто полежать. Однако Тиён сказала, что там будет и эта де Ренси, потому я надел