– Если мы опоздаем на самолет, мы влипли, – сообщил я. Гарри мрачно наклонился к рулевому колесу.

– Легавые сейчас, наверно, опрашивают там всех подряд, – забеспокоился я. – Рано или поздно кто-нибудь вспомнит, что видел, как из аллеи выезжала наша машина. И они примутся искать нас уже в этой машине и в теперешнем обличье.

– Следи за указателями, – предложил Гарри.

Ничего другого мне не оставалось. Ремсен-Авеню, бульвар Де Витт, парк Грин Мидоу, Семнадцатая улица, Гленвуд-Роуд, Пауэрс-Стрит…

– Наверняка ты прозевал поворот, – сказал Гарри.

– Это невозможно. Я читал все указатели. Все. Твой спидометр скис.

– С ним все в порядке. Эрхарт-Стрит, Виллоуби-Лейн, Файеруолл-Авеню, Броуд-Стрит, Мэриголд-Хилл-Роуд…

Я снова взглянул на часы.

– Гарри, наш самолет только что взлетел.

– Ты все время смотришь на часы, – обвинил меня Гарри. – Вот так ты его и пропустил.

– Я ничего не пропустил.

– Вон снова Шуилср-Авеню, – сказал Гарри. – По-моему, мы здесь и выехали на кольцевую дорогу.

– Как я мог пропустить его? – воскликнул я. – Торопись, Гарри! На этот раз мы не промахнемся. Уж на какой-нибудь самолет мы попадем!

Гарри сгорбился над баранкой.

Нас остановили на половине второго круга. Какой-то глазастый полицейский заметил нашу машину (к тому времени они уже получили ее описание) и сообщил об этом по радио, так что немного дальше полиция перегородила дорогу. Мы подкатили к барьеру, остановились и они тут же нас сцапали.

Сидя на заднем сиденье полицейской машины, движущейся не кольцу уже в обратном направлении, я не удержался и спросил инспектора, к запястью которого меня приковали наручниками:

– Вы не откажетесь сообщить мне, куда подевалась дорога к аэропорту?

Он улыбнулся и показал за окно.

– Вот она.

На указателе, в сторону которого он махнул рукой, значилось: «Выезд на Гриффин-Роуд через четверть мили».

– Гриффин-Роуд? – переспросил я. – Мне нужно Аэропорт-Роуд.

– Это одна и та же дорога, – сказал он. – Мы ее вчера переименовали в честь Кенни Гриффина. Того самого. Астронавта. Мы все тут им очень гордимся.

– Ясно. То, что я о нем думаю, мне лучше, видимо, оставить при себе, – пробормотал я.