Говорить такое о покойнице-сестре, которая столько для тебя сделала!..

— Я запрещаю тебе говорить о ней! — взбешенный, перебил я ее. — Ты грязная гадюка! Она вдруг посерьезнела.

— Может быть, я и гадюка, — отчеканила она, — но ты тогда — яд!

— Я?!

— Это ты с твоим вкрадчивым взглядом и мордой самца убил Элен!

— Повтори!

Она сложила руки трубочкой перед ртом и изо всех сил прорычала:

— Это ты убил Элен!

И тут я опять ударил ногой по коляске. Поскольку она приложила руки ко рту, то не смогла их вовремя отпустить и остановить коляску, покатившуюся к лестнице. Я вскочил, чтобы задержать ее, но было уже поздно. Как спортивные сани на большой скорости, коляска вместе с Евой покатилась вниз по лестнице. Ее швыряло от перил к стене, она подпрыгивала, качалась, а страшные вопли Евы, казалось, только увеличивали ее скорость.

На повороте лестницы правое колесо ударилось о перила, коляска перевернулась и упала с трехметровой высоты на плиточный пол в холле. Несколько секунд я смотрел на нее со второго этажа, затем бросился вниз по лестнице.

Ева лежала под обломками коляски. Ее белое платье было разорвано, грудь и бедра обнажены.

— Ева! Ты ранена?

Ее взгляд обнадежил меня. Слава Богу, она была жива. Я перевернул каркас коляски и, поставив его в сторону, протянул руку Еве.

Она ухватилась за нее, попыталась приподняться и с криком откинулась назад.

— У меня сломана поясница, Вик!

— Не говори глупостей, поднимайся же ради Бога! Давай, поднимайся! Ну поднимайся же! Она покачала головой.

— Я клянусь тебе, что не могу, Вик. Я НЕ ЧУВСТВУЮ БОЛЬШЕ СВОИХ НОГ!