— Не радуйтесь, Бугров, теперь пива не скоро попробуете...

— Я не радуюсь! Только не лепите мне нахалку... Не выйдет, — продолжал грубить Бугров.

— Позвольте мне все же заплатить за себя, я в ваших услугах не нуждаюсь, — сказал его сосед.

— Ладно, Варейка, не будем мелочиться. А сейчас пошли.

* * *

Когда их привезли в горотдел и рассадили по разным кабинетам, Варейка сразу перешел в контратаку:

— Прежде всего я заявляю, что человека, с которым вы меня незаконно задержали, я увидел сегодня впервые, в кафе, а до этого с ним знаком не был, имя его мне ничего не говорит. Прошу это записать... Во-вторых, прошу объяснить, за что я задержан, в чем меня обвиняют.

— Прежде всего, — ответил инспектор уголовного розыска, — Бугров — ваш давний знакомый. Как вам самому известно, он был судим за грабежи и отбывал наказание вместе с вами в одной колонии, где вы сидели за кражу, подделку документов и хранение огнестрельного оружия. Я не ошибся?.. Еще будут вопросы?

— Вы не ошиблись, — сказал Варейка довольно спокойно. Его не сильно смутила осведомленность инспектора. И все же он был удивлен, как скоро работники милиции установили эти данные и как быстро сумели разыскать их самих. — А вопросы будут... Сколько можно охотиться за людьми, которые когда-то по молодости лет в чем-то провинились, но честно отбыли свой срок наказания и теперь желают только одного, чтобы их оставили в покое?.. Знали бы вы, что мне пришлось испытать, пока я не наладил свою жизнь, не поступил в институт.

И так как инспектор молчал, Варейка счел нужным продолжить:

— Спрашивается, хорош бы я был, если бы отпихнул человека, у которого нет крова и работы...

— Человека без определенных занятий и места жительства.

— Вот именно, это на вашем милицейском языке. А по мне — Бугров глубоко несчастный человек. Но он спал со мной рядом на нарах, вместе отрабатывал норму и делился последней пайкой. И теперь, когда я устроен, когда у меня есть все — семья, дом, любимая учеба, я должен его оттолкнуть?

— Но вы же сами от него отказывались...

— Для его же пользы. Откуда мне знать, что вы ему вяжете.

— Не прикидывайтесь, Варейка. Вы прекрасно знаете, в связи с чем вас задержали.

— Нет. Ведь вы не ответили на мой второй вопрос.

— Я отвечу, Варейка, но вы лишитесь последней возможности самому рассказать правду. С первой строчки допроса.

— С первой строчки? Не делайте из меня идиота, инспектор. Не забывайте, что и мне пришлось в свое время черпануть из юридической науки.

— Ну что ж, посмотрим, пошли ли вам на пользу ваши юридические семинары. Для начала расскажите, каким образом вы вместе с Бугровым, называвшим себя Сысоевым, подделали билет денежно-вещевой лотереи и обманным путем вручили его гражданину Вилкову взамен подлинного билета, на который выпал выигрыш — автомобиль «Волга»? Вам ясен вопрос?

— Я не знаю, как зовут того типа, которого привел ко мне домой мой сокурсник Урлин, но если он Вилков, то этот вопрос вам лучше задать ему. Этот Вилков, к вашему сведению, пришел затем, чтобы мы, то есть я и Урлин, подыскали ему клиента на покупку билета, по которому якобы выпал выигрыш «Волги», причем за двойную цену. Не знаю, рассказывал он вам или нет, но на всякий случай мы сфотографировали билет и вернули. Все остальное ложь!

— Кто фотографировал?

— Бугров. Но это не имеет значения. Он фотографировал моим аппаратом.

— Почему он назвался Сысоевым?

— А это важно? Почему Мариэтта Шагинян называла себя в молодости Джим Доллар?

— Где фотопленка?

— Дай бог, чтобы она была цела. С этого и надо было начинать... Пленка у моей жены, здесь, в Куравлеве. Подъезжайте и заберите. Только осторожнее, не засветите, она еще не проявлена.

* * *

...Дверь открыла молодая миловидная женщина.

— Гражданка Варейкене?

— Да, я.

— Мы из милиции. Ваш муж сказал, что вы храните фотопленку, которую он передал вам сегодня. Это верно?

— Да, пленка у меня. А в чем дело? — взволнованно спросила женщина. — И что с мужем, где он?

— Ваш муж пока у нас, а пленка очень нужна следствию.

— Нужна следствию? Я могу отдать ее вам.

— Пожалуйста.

Варейкене взяла с буфета черный блестящий цилиндрик и отдала инспектору.

— Спасибо, — сказал тот. — Сейчас оформим это протоколом добровольной выдачи.

* * *

— Вот, полюбуйтесь, — сказал эксперт и положил перед следователем Раевым отпечатки с пленки, выданной женой Варейки.

Раев увидел, что на снимках был изображен билет, предъявленный следствию Вилковым. На увеличенных фотографиях хорошо проглядывалась подделка.

— Других снимков нет?

— Нет, только эти. Остальные кадры неотснятые.

— Здорово придумано, — сказал следователь.

— А может, не придумано? — сказал эксперт.

Раев вызвал Бугрова.

— Я снимал тот билет, который мне дали, — ответил Бугров, позевывая. Он проспал всю дорогу в машине, но все равно не выспался, сидел взъерошенный, недовольный. — Других билетов я в руки не брал и не видел. И этот не разглядывал. Попросили снять, я и снял.

Настала очередь Варейки возмущаться.

— Благодарю бога, что я догадался сфотографировать проклятый билет. Мог ли я подумать, что мой сокурсник приведет ко мне в дом мошенника? Негодяй, как вы сами убедились, моими руками пытался продать поддельный билет, да еще втридорога.

— Значит, вы не дали согласие на продажу билета?

— Никакого согласия я не давал. Но если быть откровенным до конца, я не отказал в просьбе. Конечно, если бы встретился подходящий покупатель. Криминального ничего не вижу, а если бы кое-что перепало от этой сделки, то вы же сами знаете материальное положение студента... Надеюсь, теперь вы сами убедились, кто кого обманывал... Я не протестую, хотя скоро уже сутки, как я нахожусь в милиции, всю ночь не спал... Я предпочел бы находиться у жены, успокоить ее. Кстати, как она?

— Как все жены, мужьями которых интересуется милиция.

— Спасибо, утешили. Теперь, я думаю, нам пора распрощаться.

— Но прежде вы дадите объяснения по поводу некоторых интересных предметов, изъятых у вас на здешней квартире.

— Изъятых? У меня произвели обыск?

— Да, с санкции прокурора, — ответил следователь. — А вот что мы нашли у вас.

Он выдвинул ящик