Юрик насмешливо прищурился:

– Спрашивай, уж, не виляй.

– Объясни мне, чем занимается фонд «Целитель»?

– Ого! – удивился Юрик. – Кусаешь руку дающего? Зачем тебе это?

Я не знал, что ему ответить. Я даже себе не мог объяснить столь внезапно вспыхнувший интерес.

– Это личный вопрос. К делу он отношения не имеет.

– Ну-ну... А-а-а, – вспомнил собеседник, – там же симпатичная барышня в кабинете директора заседает... И свободная теперь... Ну ладно, не смущайся, я тебя понимаю.

Юрик поскреб затылок и пожал плечами.

– Даже не знаю, что сказать. Обыкновенная карманная структура при медицинском кабинете этого покойного врача. Большие деньги через фонд не проходили, иначе налоговая давно бы присосалась... Экономили на налогах, но вполне законным путем. Финансовый директор Левицкого занимался и медицинским кабинетом, и фондом. Брал денежки из одного кармана и перекладывал в другой. Схема простая, все так делают. В уставе фонда записано, что он собирает средства для бесплатных операций малоимущих. Фонд обязуется ежемесячно проводить одну операцию. Как ты знаешь, на это требуются немалые средства: оборудование, гонорар хирургу, зарплаты медперсоналу... А они действовали так. Находили больного, действительно, не способного оплатить дорогостоящее лечение, и отправляли в медицинский кабинет Левицкого. А ему, как ты понимаешь, операционные, ассистенты и дорогостоящее оборудование было не нужно. Так что его финансовый директор сначала перечислял деньги в карманную благотворительную организацию и тем самым уходил от налогов, а потом возвращал те же самые деньги назад в качестве гонорара за услуги. Вот и вся математика. Все абсолютно законно.

Он поправил очки и задумчиво сказал:

– Знаешь, этот Левицкий в делах разбирался, как рыба в ухе. Мне знакомые из налоговой говорили, что всем заправляла его последняя жена. Вацлав и понятия не имел о собственных доходах-расходах. Не интересовался. Кобель был еще тот, прости господи, за что и поплатился.

Юрик быстро взглянул на часы.

– Ну, все, Никит, извини, мне пора. А девочку мы до суда отпустим. Жалко птичку, она и так от страха трясется. Только денежки принеси.

Мы пожали друг другу руки, и он торопливо вышел из кабинета. Что ж, светлее не стало, как говорила тетя Настя, слушая мои путаные объяснения по поводу испачканных штанов и разорванных футболок. Но одно я для себя выяснил точно. Меня интересовал не фонд покойного, не его медицинский кабинет и не передача с его участием. Оказывается, меня интересовала его вдова.

Юрик почти ничего не сказал о ней, кроме того, что я знал сам. Меня же интересовали подробности. Почему-то мне хотелось знать, что произошло с ее родителями, кто опекал девочку, в какой школе она училась и как ее закончила. Хотелось знать, про ее отношения с однокурсниками и преподавателями института. Интересно было, как она попала в Англию. С кем встречалась до своего карикатурного замужества. Читала ли она Вудхауза, если читала, то нравится он ей или нет. Ходит ли она в театр или предпочитает киношки и домашнее видео. Какую музыку слушает, когда остается одна... В общем, мне хотелось знать так много, что я удивился. Ведь Марина Анатольевна при первом знакомстве произвела на меня неприятное впечатление.

У каждого человека есть свои тайные болевые точки. Наверное, взрослому мужику неприлично испытывать комплекс сиротки, и я всячески скрывал его от окружающих. Но меня вдруг потянуло к человеку, который мог оказаться моим отражением. Почему так произошло, я понятия не имел. Чувство было инстинктивным и на составляющие части не раскладывалось.

Я отыскал визитку с телефонами Левицкой и набрал номер приемной фонда. Помнится, они должны работать до шести. Секретарша сняла трубку почти сразу.

– Добрый день. Вас беспокоит Старыгин Никита Сергеевич, адвокат.

– Здравствуйте, – радостно ответила дама.

– Не мог бы я поговорить с госпожой Левицкой?

– Марины Анатольевны сейчас нет, – огорчилась секретарша. – Что ей передать?

– Ничего, благодарю вас. Я перезвоню.

Я дал отбой и набрал номер мобильного. Вообще-то я избегаю звонить малознакомым людям по личным номерам, но сегодня был хороший повод.

Я сидел в машине, прижав трубку к уху, и слушал долгие гудки. Марина Анатольевна не торопилась воссоединиться со своим телефоном. Интересно, что она сейчас делает?

Воображение тут же нарисовало мне неприличную картинку, и я быстро дал отбой. Но не успел сложить аппарат, как он бодро заиграл что-то из Бетховена.

– Никита Сергеевич?

– Да...

– Это Левицкая. Вы мне звонили?

Она говорила абсолютно равнодушным пресным тоном, и почему-то меня обидело такое явное отсутствие интереса.

– Я звонил, – подтвердил я сухо. – Сегодня мы познакомились с Барзиной.

– И что? – спросила она. – Вы берете дело?

– Беру.

– Хорошо. Приезжайте завтра утром, мы обговорим ваш гонорар.

Я кашлянул.

– Собственно, я звоню по другому вопросу. Юлю можно освободить под залог...

– Так в чем же дело? – нетерпеливо перебила она.

– Нужно внести пятьсот тысяч рублей.

Тишина. Когда я снова хотел сказать «алло», она наконец ответила:

– Я подумаю.

– Как долго?

– До завтра, – ответила Марина Анатольевна, и в трубке понеслись короткие гудки.

Я положил аппарат в карман и тяжело вздохнул. Разговор меня не удовлетворил ни с какой стороны. Все-таки интересно, чем сейчас занимается госпожа Левицкая? В разгар рабочего дня!

Домой я приехал рано и в отвратительном настроении. Дэн не явился, хотя мы договорились съездить за его вещами. Алла не позвонила, хотя настаивала на контроле самым жестким образом. Лишь я, как всегда, оказался идиотом и сидел один в пустом доме, подперев подбородок кулаком и разглядывая телефонный аппарат. Чего и следовало ожидать.

В половине восьмого я чертыхнулся, пошел к холодильнику и несколько минут изучал его содержимое. Не густо, надо признать. Поскольку теперь я кормящий отец, нужно больше внимания уделять нормальному питанию, иначе Алла не упустит случая обвинить меня еще в одном смертном грехе. Сходить, что ли, в магазин? Через дорогу от дома открылся «Перекресток», так что особых усилий от меня не требовалось. Прежде, чем выйти из дома, я набрал номер Аллы и несколько минут напрасно прождал ответа. Одно хорошо: на определителе останется мой номер и время звонка. Нужно было позвонить на полчаса раньше, ровно в семь.

Я вышел из дома и отправился к подземному переходу. Готовить я умею, но не люблю. К тому же свободного времени у меня не так много, чтобы тратить его на приготовление пищи. Интересно, Дэн обедает дома или в