Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 52
– Ну?!
– Сын профессора Романихина тоже пользовался сотовым телефоном, он же целыми днями был на работе. Он менеджер в торговой фирме, наверняка много ездит по городу, к тому же в таких фирмах обычно установлено ограничение на выход в соцсети. Поэтому он заходил с телефона, отсюда и краткость комментариев, и репосты со стены жены. Так что, судя по всему, это соглашательная речевая стратегия, а не молчаливое потакательство.
– Ты думала сейчас про Романихиных? – удивился я. – Когда вы разговаривали про спектакль?
– Боже, что с тобой сегодня? – она закатила глаза. – Я помню про спектакль и про оскорбленного в лучших чувствах режиссера и даже про зомбиапокалипсис, хотя лучше было бы про последнее забыть. Но голова на то и дана, чтобы думать больше одной мысли одновременно. Иначе это не голова, а подставка для шляпы.
Я предпочел воспринять это замечание как риторическое, несмотря на то, что Вика кинула парочку красноречивых взглядов на мою голову, видимо, на что-то намекая. Но я не обратил внимания, и она продолжала:
– С красивыми женами так бывает – проще промолчать, чем спорить. Сначала я так и решила. Помнишь, Новикова говорила о том, что Светлана Романихина требовала деньги то на рестораны, то на новые губы, то на дорогой фитнес, то на личного диетолога? Я думала, что ее муж Валерий Романихин просто молча потакал, но нет! Тут другой случай! При всей своей занятости на работе Романихин-младший не забывал появляться в соцсетях, поддерживая свою жену. Так что писанина на стенах друг друга – это их совместное увлечение. И все остальное тоже.
Проверив что-то в компьютере, Виктория удовлетворенно передала мне ноут:
– Ну, так и есть. «Согласен с мнением моей жены», – говорит страница Валерия Романихина. Отсюда и репосты, и небольшое количество его собственных записей.
– И что нам это дает? – поинтересовался я.
– Как минимум то, что увлечения супругов были совместные, значит, могли быть совместные долги, какие-то траты, о которых, например, мог знать кто-то из общих друзей…
Спрашивать было излишне. По довольной физиономии Вики все было понятно и без слов. Она собиралась провернуть оба дела одновременно.
Это был один из тех уютных тихих вечеров, за которые мы оба обожаем нашу профессию: словари, ароматный кофе на журнальном столике, желтый свет ламп, отгораживающий от трескучей зимней ночи за окном, и слова, слова, слова.
Я не выдержал первым:
– Повторение! – прошептал я, удивляясь своему внезапному открытию.
Вика скосила на меня глаз, нехотя отрываясь от экрана своего компьютера.
– Они постоянно повторяют обращения «любимый» и «любимая». Или их аналоги, – продолжал я, почувствовав ее внимание. – «Любимый, это наши выходные!», «Любимый, я заказала нам пиццу», «Любимая, лечу к тебе», «Мой любимый в китайском ресторане», «Любимый, никаких аутлетов, только реальные бренды!», «Дорогой, я купила путевки в Грецию!», «Сижу в ресторане с моим любимым». Эти сообщения не несут реальной информации. СМС быстрее оповестит о заказанной пицце, чем надпись на стене в соцсети. Кстати, в СМС обращение «любимый» смотрится уместно, а в соцсети эта информация распространится на всю ленту друзей. Похоже на какую-то навязчивую трансляцию, и делается она сознательно. Я вот даже не знаю этих людей, а мне почему-то за них неудобно… И что такое аутлеты?
– Аутлеты – это магазины, где брендовые вещи продают в несколько раз дешевле из-за мелких дефектов, – меланхолично отозвалась тетка с дивана, но все-таки продолжила общение, видимо, из педагогических соображений. – А неудобно, кстати, не только тебе. Обрати внимание, много ли под этими высказываниями лайков или комментариев?
– Везде по два. Они сами себе лайки ставили, – констатировал я, бегло пролистав страницы. – Изредка три-четыре.
– Именно. Потому что любая навязчивая демонстрация – это агрессия.
– Почему именно агрессия, а не банальное хвастовство? – уточнил я, хотя, кажется, понял о чем она говорит, но мне хотелось знать точно.
– Хвастовство – это тоже разновидность агрессии. Особенно когда ты всех уже достал, но продолжаешь.
– А такой вариант как желание похвалы?
– Они тебе нравятся? – вдруг вопросом на вопрос ответила Вика.
– Как-то не очень, – признался я.
– Вот именно, – кивнула она. – Вопрос только в том, за это ли их шлепнули? В Интернете ты обращаешься сразу ко всем в своем ареале сети, но в данном случае, думаю, есть и конкретный адресат.
– Почему? – насторожился я.
– Потому что это не просто хвастовство для всех. Мы имеем дело с целой речевой стратегией, которая называется «неутомимый долдон». Иными словами, прием концентрированного повторения информации.
– Девушка была более активна, и именно ее пытали кляпом… – заметил я.
– Именно, – Вика одобрительно кивнула. – Пока только предположение, но если убийство связано с ее жизнью в Интернете, а я все больше убеждаюсь в такой возможности, так как все, что Светлана делала в реальности предназначалось для сети, то скорее всего был один конкретный адресат.
Конечно, я подумал про рыжеволосую подругу Анжелу, но Виктория отрицательно покачала головой.
– Что-то не верится. Завидовать – это одно, а убивать. М-м-м. Вряд ли. Эта Анжела не похожа на сумасшедшую или неуравновешенную особу.
Тем не менее она попросила еще раз открыть страницу Анжелы. С экрана компьютера на нас смотрела симпатичная, загорелая, крепкого телосложения девушка с огненно-рыжей шапкой волос и крупными ярко подведенными губами.
«Что я знала о Воронеже? – писала Анжела в последнем посте. – Да в общем-то ничего – город какой-то в центральной России, ну и мультик дебильный там снят… А оказался-то клевым большим городом! Ухоженные улицы и парки, куча хороших гостиниц, среди которых есть и моя любимая сеть-Холидэй инн;)».
– Погоди-ка, – пробормотала Вика, – так у нее еще и алиби что ли?
Виктория позвонила Борису, и следователь подтвердил. Салимов уже доложил ему, что версия по Анжеле обломалась. Накануне дня убийства подруга Светланы действительно приходила в гости, именно поэтому ее волосы были в прихожей и в комнате, но в тот же вечер Анжела уехала в Воронеж на завод по изготовлению низкокалорийных фермерских продуктов.
В блоге Анжела рьяно нахваливала российские брокколи, местное мясо индеек и обезжиренные йогурты с воронежского молокозавода.
«После всего увиденного мне снова стало нестерпимо жаль людей, которые при всех возможностях все еще продолжают питаться неправильно. Мне захотелось оправдать мою чистую от нитратов жизнь чем-то значимым и даже великим. Я пошла в салон и наколола себе татуху: сlean! Слабо?!».
Фото прилагалось. На полном плече диетолога красовались красные и темно-серые английские буковки.
«А пустым людям есть чистые брокколи и мясо индейки вообще запрещается, никчемный расход ресурсов!».
Прочитав последнее заявление, я не понял, в шутку оно сделано или всерьез, и посмотрел на Вику:
– Ты, Вика, похоже, пустой человек. Нельзя тебе чистые брокколи! И лобстеров тоже нельзя!
Виктория рассмеялась и бросила в меня подушкой. Тетка была за Анжелу, я же играл за убитую Светлану:
– Зато я не жирная, как ты, – ответил я и перекинул подушку обратно, стараясь попасть ей в голову.
– Вот тебе салфетка в глотку! – крикнула Вика, отбивая атаку, упала на диван и расхохоталась. – Мда, – сказала она уже серьезно. – Неужели люди такие идиоты?!
Я прекрасно понимаю, что это ужасно, смеяться, когда двое молодых людей лежат под белыми простынями в огромных холодильниках и ждут, когда ты наконец проржешься и ответишь на вопрос, кто их туда отправил. Но то, что писала Анжела было, пожалуй, еще чудовищнее нашего смеха.
– Нет, то, что эта Анжела дура это и так ясно, – проговорила Виктория, листая открытый на моем ноуте сайт девушки. – Но она не убийца. И не могла бы ей быть даже при отсутствии такого хорошего алиби. Видишь, она социализирована, у нее есть суждения, пусть и дурацкие, под которыми, кстати, обрати внимание, сто семьдесят пять лайков. Анжела авторитет. Деньги у нее тоже есть, судя по названиям гостиниц, в которых она останавливается. Так что она не при чем.
Пролистав страницу Анжелы дальше, я убедился, что ее записи действительно читает много народу. На странице диетолога паслись целые стада девушек разной степени недовольства своей внешностью и активно обсуждали все, что та постила – от цвета нового купальника до новой диеты. Меня вдруг осенило:
– Слушай, Вик, а может такое быть, что Света, как ты говоришь, долдонила, просто потому, что хотела популярности, как у подруги?
– Но ведь популярности не было, – развела руками тетка. – Ты сам видишь количество реакций на посты. Неутомимый долдон достигает своей цели только при условии высокого доверия и интереса аудитории. Это Елена Проклова может долдонить с экрана, что она хорошо выглядит из-за израильской косметики, а не из-за пластических операций. Кто-то ей в итоге поверит. Но Проклова известная актриса, у нее есть публика. То же с Анжелой – как никак, но она практикующий врач, ее аудитория состоит из клиентов бывших и настоящих. А кто такая эта Светлана Романихина? Ни она, ни ее муж публичными людьми не являются. Друзьям они уже приелись, любопытства не вызывают. Так зачем же продолжать долдонить?
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 52
