В галерее прозвучали шаги, и на пороге зала появился Рауль. Он выглядел удивлённым, а заметив на руках Марка кошку баронессы, удивился ещё больше.

— Мне сказали, что её светлость приглашала вас к себе, — проговорил он, подходя, и привычным движением погладил Пуффи по голове.

— Да, она была очень любезна и расспрашивала о нашем расследовании. А потом рассказала о своей камеристке Моник Перро, заметив, что обстоятельства её смерти похожи на те, что нам удалось выяснить, — он вопросительно взглянул на Рауля.

Тот задумался.

— Я помню, что она умерла, но не знаю отчего. Тогда барон Корнеил был при смерти. На охоте его лошадь вдруг понесла, и он упал на камни. Его состояние тогда то улучшалось, то ухудшалось. Мы все переходили от надежды к отчаянию. Я всё время находился при Себастьяне, он тогда был напуган. Легко ли вдруг стать бароном и взвалить на свои плечи такую ответственность, если привык только развлекаться! Я хочу сказать… — вдруг смутился он, но Марк покачал головой.

— Всё в порядке, я никому не собираюсь пересказывать ваши слова.

— Благодарю. Я тоже был обеспокоен происходящим. Помню, что пришёл лакей Пьер и сказал, что ночью умерла Моник. «Ещё и это!» — воскликнул Себастьян, но почти сразу же забыл об этом.

— Как он относился к этой девушке? — спросил Марк.

— Никак, — пожал плечами Рауль. — Она была камеристкой его матери. И больше ничего. Она была доброй и немного робкой. Он не обращал на неё внимания.

— Вы знаете, где живёт её семья? — Марк аккуратно опустил Пуффи на пол, та прошлась, прижавшись боком к его сапогу, и отправилась по своим делам.

— Да, её отец поставляет нам вино, — кивнул юноша. — Иногда мы заходим в его таверну. Она — одна из лучших в нашем городе, там подают хорошо зажаренную дичь с пряностями и очень вкусные маленькие пирожные с малиной. Если хотите, я провожу вас.

— Да, — Марк поднялся. — У нас как раз осталось немного времени до вечера.

— Весь ваш камзол в шерсти, — рассмеялся Рауль.

— Плата за кошачьи нежности, — добродушно проворчал Марк и направился к выходу из зала.

Винная лавка торговца Перро находилась рядом с таверной «Белый сокол». Оба здания были двухэтажными, с широкими фасадами. Однако было видно, что за фасадом с вывеской в виде винной бочки скрываются не только торговые помещения, но и склады. Потому большая часть узких окон первого этажа была закрыта деревянными щитами, а сбоку виднелись широкие ворота, куда могла въехать запряжённая конём повозка. Таверна выглядела куда приветливее. Её окна были больше, стены недавно оштукатурены, подоконники второго этажа заставлены ящиками с вездесущей петунией самых ярких цветов, а над широкой дверью, гостеприимно распахнутой в этот час, красовался большой, покрашенный серебряной краской сокол.

Рауль с хозяйским видом вошёл в просторный зал и привычно щёлкнул пальцами, подзывая слугу, а потом вдруг смущённо обернулся к своему спутнику.

— Мы ведь выпьем по чарочке, господин Марк?

— Если это поможет делу, — усмехнулся тот.

— Обязательно поможет! — обрадовался юноша и обернулся к слуге, который кланялся ему, при этом подобострастно заглядывая в глаза. — Скажи-ка, Жанвье, здесь ли господин Перро? У нас к нему дело!

— Его нет, господин де Лажуа, — сокрушённо покачал головой тот. — Он уехал в Лианкур за вином.

— Вот как… — Рауль озабоченно нахмурился. — А господин Эдгар?

— Он дома! — обрадовался слуга. — Я немедля пошлю за ним, а пока не изволите ли заказать что-нибудь?

— Да! Подай нам гуся с розмарином, запеканку с карпом и пирожные с малиной. И кувшин лучшего вина! Ты что-то говорил про Лианкур?

— Увы, это вино закончилось, как и то, что из розовых лепестков. Однако есть чудесный нектар из Беарна со вкусом вяленого винограда!

— Отлично, — кивнул Рауль и направился к столу у окна.

— По чарочке? — иронично уточнил Марк, садясь напротив него.

— Чтоб вино не ударило в голову, нужно закусывать, — рассудительно пояснил оруженосец. — Я намерен угостить вас нашей лучшей едой, а её нужно искать в тавернах, а не на баронской кухне. Полагаю, угощение её светлости не произвело на вас особого впечатления. Она сама ест, как птичка, и блюда, которые подают ей, слишком лёгкие, ими не насытишься. Тут — другое дело! И я надеюсь, что у вас останется о нашем городе наилучшее впечатление!

Тем временем слуга уже мчался из кухни, неся тарелки с ароматным свежим хлебом и ломтиками нежного ноздреватого сыра, переложенного дольками груши. В чём-то Рауль был прав, увлечённый беседой с прекрасной баронессой и не найдя на её столе ничего, что вызвало бы у него аппетит, он почти не ел. Да к тому же вынужден был вскоре откланяться, поскольку чувствовал, что, несмотря на расспросы о жизни королевского двора, она была явно встревожена своими мрачными догадками. Теперь же, увидев перед собой сытную еду, да ещё столь привлекательную на вид, он оценил заботу своего юного приятеля.

А вскоре в зал с улицы вошёл молодой человек довольно привлекательной наружности, и приветливо кивнув Раулю, как другу, присел за их стол. Юноша представил его как Эдгара Перро, старшего брата Моник. Познакомив их с Марком, он занялся едой, предоставив ему вести дальнейшие расспросы.

— Вас интересует смерть моей несчастной сестры? — удивился Эдгар, взглянув на гостя. — Но в ней не было ничего странного, кроме того, что она произошла внезапно и не имела видимых причин. К тому же прошло уже больше года.

— Я хотел бы знать, были ли обнаружены на её теле какие-то повреждения, следы травмы или насилия?

— Ничего такого. Я, конечно, не осматривал её, но так сказали моя бабушка и мать, которые готовили тело к погребальному обряду. У неё на руках были царапины, но ведь у баронессы есть кошка. Моник часто рассказывала, как играла с ней. Возможно, в какой-то момент она была неосторожна и разозлила зверька.

— А не было ли чего-то странного с её ногтями?

— Постойте, — Эдгар задумался. — Да, я заметил, когда она уже лежала в гробу, её руки сложили на груди, и ногти выглядели странно. Они были тёмными. В детстве мне как-то прищемило палец, и тогда ноготь