Я смотрю на каминные часы – 1.15, а встаю обычно в семь. Бессмысленно, наверное, идти в спальню, там так ужасающе холодно, а здесь разожженный камин и, если спрятать ладони в рукава джемпера и обхватить себя, будет похоже на настоящее объятие. Можно предложить Мэттью прокатиться на лодке по реке Уорф, когда станет теплее, если, конечно, лодочный сарай еще не сгнил… Мэттью опять вцепится в борта и будет дико хохотать, а я дико визжать от страха… Хотя, что за страх – летом упасть в прохладную воду?

Жаль, что с Доггером не вышло. А что жаль? На что рассчитывала? Сложный вопрос. Но я была смелой и сделала, кажется, все, что могла в предложенных обстоятельствах. Флиртовать, как Милли, мне не дано Богом, природой и всеми графами Харвудами, вместе взятыми. Наверное, это из-за того, что в моей жизни нет женщин. Ни матери, ни бабушки, ни кузины. Слабо представляю себе, как, например, сесть в кресло. Знаю, как правильно сесть, как положено сидеть и как следует расправлять юбку, но как сесть так, чтобы тебя заметили? Ноги у меня красивые, а делать с ними что?

Хватит. Это ерунда, на самом деле. Смерть матери не снимает с меня ни унции ответственности. Не захотела – не научилась, вот и все. Единственное, что на самом деле должно сейчас волновать, – шантаж. Положиться на Доггера разумно, он, безусловно, компетентен в подобных вопросах, но…

Хлопает парадная дверь. Слышу шаги. Странно – слишком далеко для такого отчетливого звука. Зачем дом доносит их эхом?.. Снова смотрю на часы 1.42. Поздновато для прогулок, кто бы это ни был. И снова тишина. Могу узнать тишину Харвуд-Хауса из тысячи – она плотная и дышит скрипами, мой старый усталый дом накрывается ночами ватным одеялом… Наверное, так и умру в тишине давно отзвучавших шагов.

* * *

Я смотрю на стол – завтрак не сервирован, я смотрю на часы – 7.00, я смотрю на леди Луизу – раздражена. Миссис Тернер. Бегу, чуть не подворачиваю ногу на каменных ступенях коридора и влетаю в кухню, успев запыхаться.

Миссис Тернер – жива-здорова – мешает овсянку, которая уже не просто булькает, а издает предсмертные хрипы, и без устали чешет языком с Милли и Ванессой. И мистером Эндрюсом. И Доггером.

– Простите, у вас собрание?

Все оборачиваются, и я тут же чувствую себя героиней илинговской комедии. Доггер начинает вставать, мистер Эндрюс подбирает живот и закладывает пальцы за подтяжки.

– Ох, леди Агата, тут такое дело, страсть просто. – Миссис Тернер выразительно прикладывает руку к необъятному бюсту.

– Кто-то из присутствующих умер?

– Ай, нет, не тут. Гадалку-то нашу, мадам Псюхи, убили.

– Она Психе. – Милли неожиданно решает вступиться за честь мертвой женщины, кстати, выглядит сегодня непривычно подавленно.

– Это крайне прискорбное событие, но я все же надеюсь получить свою кашу, миссис Тернер.

– Ах ты ж, божечки, уже семь! Опоздала! Первый раз за тридцать лет! Дырявая башка!

Я не дожидаюсь окончания восклицаний миссис Тернер, разворачиваюсь и выхожу, пряча пальцы в рукава джемпера. Странно, Доггер тоже кажется напряженным – слушает трескотню прислуги и сжимает зубы так, что желваки выступают. Какое ему дело до гадалки? Или случилось что-то другое и его настроение и подавленность Милли взаимосвязаны? Дать бы им обоим пинка, да приличия не позволяют.

* * *

Я пытаюсь найти цитату из «Холодного дома», которая бы подходила к тексту. Терпеть не могу Диккенса и понятия не имею, с чего вдруг решила привить любовь к нему Холмски. Поиски затягиваются – сперва я закидываю одну ногу на подлокотник, потом вторую, потом упираюсь головой в спинку кресла и, видимо, засыпаю. Потому что когда снова открываю глаза, в дверь колотят, шея отказывается поворачиваться, а Диккенс валяется на полу. Я принимаю более-менее подобающий вид, с трудом разгибаясь, и приглашаю войти. В дверях перепуганная Милли.

– Леди Агата, там полицейские. Двое. Они спрашивали, тут ли мистер Доггер. Я сказала, что ничего не знаю, и побежала к вам.

– Хорошо. Спасибо, Милли, попроси миссис Тернер поставить чайник.

Я проверяю, все ли в порядке с платьем – не очень, юбка слегка измята справа, а лицо слева – и спускаюсь в холл. Мне не нравится череда событий: убийство – напряженное выражение лица Доггера – приход полиции.

В холле переминаются с ноги на ногу двое мужчин, один в черном пальто, второй в синем костюме и с маленьким черным чемоданчиком. Тот, что в пальто, озирается весьма сдержанно, а вот второй совершенно себя не контролирует: даже голову запрокидывает, так жаждет рассмотреть потолок.

– Леди Ласселс, я инспектор Митчелл. – Мужчина в пальто шагает мне навстречу, приподнимая котелок. Я киваю. Очень похож на второго графа Харвуда кисти Лоуренса – висит в столовой, – черное пальто лишь усиливает сходство. Если вспомнить о сплетнях определенного толка, возможно, мы с инспектором в условном родстве. – Это детектив-сержант Додсон. – Детектив-сержант мне улыбается. Однако. Черты его правильного лица портит старый шрам на щеке. – Мы бы хотели поговорить с мистером Доггером. Ваша горничная отказалась сообщать, здесь ли он находится.

– По какому вопросу? – Хочется прислониться к камину или опереться о стул, немного поддержки сейчас не помешает. Но вместо этого заставляю себя стоять совершенно прямо.

– Боюсь, это дело только между полицией и мистером Доггером.

– Мистер Доггер гость в моем доме. А все, что происходит в моем доме, касается меня.

– Не думаю, что это так работает.

– В таком случае спасибо, что зашли. – Я начинаю поворачиваться – впрочем, очень медленно, делая вид, что собираюсь уходить. Инспектор Митчелл бросает выразительный взгляд, давая шанс проявить благоразумие. Что ж, благоразумие не входит в число моих добродетелей. – Всего хорошего, инспектор, детектив-сержант…

– Леди Ласселс, вы препятствуете делу полиции.

– Спасибо, надеюсь, когда об этом узнает король Георг, он выпорет меня лично.

Гоготание дикого гуся разлетается под потолком холла – это детектив-сержант так неприлично громко смеется, за что получает убийственный взгляд от инспектора и резко осекается.

– Это касается события, произошедшего в деревне.

– Убийства гадалки, я так полагаю?

– Вам рассказал мистер Доггер?

– «Есть у меня шестерка слуг, проворных, удалых, и все, что вижу я вокруг, все знаю я от них». Милли! – Я зову достаточно громко, чтобы можно было услышать из-за двери, за которой несомненно все это время стоит любопытная Милли. Слава богу, ей хватает ума выждать пару минут. – Отведи инспектора и детектива-сержанта в старую библиотеку и принеси