– Да я как бы и не отказываюсь… – проблеяла я, все еще не веря своему счастью. – И учиться готова. Да я все что угодно сделаю, лишь бы заполучить хорошее место. Я и без того неплохо стригу и много чего уже умею, но поучиться у настоящего мастера – да какой же дурак от этого откажется?

– Вот и отлично! Значит, договорились!

Помню, как, размечтавшись, я тогда представила себе, как уже в своей собственной машине мчусь по улице, а по тротуару идет мой квартирный хозяин, жалкий такой, с опущенной головой. Он, тухлый пенсионер, ничтожество, возомнивший себя благодетелем, – и я, такая вся из себя шикарная, богатая и уверенная в себе, нарочно влетев в лужу, обдаю его грязными брызгами, окатываю его с головы до ног… Картинка, конечно, так себе, пошловатая. Но мне еще тогда не терпелось как-то насолить ему, сделать что-то неприятное, задеть его, оскорбить.

Но до того момента, когда у меня появится собственная машина, мне предстояло еще учиться и работать. А на это требуется время, много времени.

– Вера, скажи, а как ты вообще решилась подойти ко мне там, в электричке?

– Не знаю… Может, почувствовала родственную душу? Вижу, сидишь такая… грустная, что ли… А мне тогда выпить захотелось и поделиться с кем-то, угостить… Праздник все-таки! Не уверена была, что ты поддержишь меня. Ведь могла и послать, а?

– Да нет… – ответила я, хотя, честно говоря, на самом деле могла бы, у меня не застрянет. Но разве скажешь об этом Верочке теперь, когда она выступила в роли доброго ангела?

И все равно, мое положение тогда было зыбким, непонятным, и я должна была быть готова к любому развитию событий. Но одно было неоспоримо – идти мне было уж точно некуда. И денег не было. Парикмахерская, где я работала, закрылась на ремонт на неопределенное время. Моя хозяйка не особенно-то спешила с выплатами строителям, все кормила их обещаниями, пока те не разозлились и не устроили там потоп. Мне бы уже начать подыскивать другое место, а я все тянула кота за хвост. Такой уж я человек. Мне бы побольше уверенности в себе, глядишь, и вышел бы из меня толк. Вот об этом я тогда в электричке все честно и рассказала Вере. Откуда мне было знать, что мы не распрощаемся с ней там же, что она протянет мне руку помощи? Знала бы, не стала бы так откровенничать и наговаривать на себя. Да и вообще, как показывает жизнь, о себе вообще не стоит говорить плохо. Как говорят американцы, за тебя это сделают твои друзья.

Вера уложила меня тогда спать на широкой удобной кровати в комнате для гостей.

– И часто у вас бывают гости? – спросила я, сворачиваясь под одеялом и вдыхая приятный запах чистого постельного белья. Спросила просто так, любопытно же было узнать, как и чем живут обитатели этого дома.

– Нет, что ты! – отмахнулась Верочка. – Елена не любит гостей. Хотя сама часто встречается с подружками, но либо у них дома, либо где-нибудь в городе, в кафе. Но комната для гостей, говорит она, должна быть в каждом доме.

Тут бы просто крышу над головой заиметь – уже счастье, думала я. Комната для гостей – это уже роскошь.

В этой комнате был шкаф, куда я утром аккуратно сложила свои вещи.

Мы с Верой позавтракали, она сказала, что ей пора к Эмме Карловне, и наказала мне поехать в свою парикмахерскую, забрать документы и возвращаться домой, дожидаться ее. Что консьержку она предупредит, ключи даст. Да, она так и сказала: домой.

Я смотрела на нее и думала: она совсем, что ли, дура? Вот как она может настолько довериться постороннему человеку? Она же прекрасно видит, кто я такая. Что у меня ничего нет. И что, будь я нечиста на руку, обнесла бы квартиру!

Промелькнула нехорошая мысль, что меня хотят подставить. Больше того, я подумала: а вдруг она и не племянница этой самой Елене Ивановне и просто самозванка? Но как же тогда консьержка? Я же сама слышала, как она поздоровалась с Верой, причем обращаясь к ней на «вы»!

Да нет, никакая она не самозванка. Но почему же мне тогда было так тревожно? Было ли у меня предчувствие, что случится что-то нехорошее? И да и нет. Снова повторю: тревога. Я была неспокойна, возбуждена, передо мной мелькали яркие цветные картинки моего чудесного будущего: я в непременно черном брючном форменном костюмчике с белыми пуговками стою за спиной клиентки и щелкаю «свордовскими» японскими ножницами… И вокруг много света, пахнет свежеприготовленным кофе, которым угощают клиенток, звучит приятная музыка, шумят фены. «Вы к Ольге?» – «К Чесноковой надо записываться хотя бы за неделю!»…

Мне не верилось, что какая-то там незнакомая мне тетя оплатит мою учебу в какой-нибудь академии парикмахерского искусства, где нормальный восьмимесячный курс может стоить до двухсот тысяч рублей. Хотя если эта Елена не знает, куда ей деньги тратить, то пусть она всласть займется благотворительностью. Тем более сейчас, когда она вроде бы как влюблена, а потому должна быть доброй.

Вера дала мне с собой немного денег, и я на радостях в первом же попавшемся на моем пути ресторане «Вкусно и точка» купила себе бургер и молочный коктейль. Как если бы и не завтракала! У меня было такое чувство, будто бы мне хочется попробовать свою новую жизнь на вкус. Так странно!

Приехав в парикмахерскую, я нисколько не удивилась, когда увидела на дверях, как говорится, большой амбарный замок. Делать нечего, я позвонила хозяйке, она сказала, что приедет и привезет мне документы.

Высокая, худая, в розовом помятом костюме, пахнущая как пробка от бутылки с водкой, она молча сунула мне мою трудовую, пожелала: «Всего хорошего, детка», – и ушла.

Ну вот и все, собственно говоря. Первый шаг сделан. Теперь пора было возвращаться на Арбат. И вот здесь меня снова охватило беспокойство. Конечно, я взяла такси. Не могла отказать себе в удовольствии, чтобы не примерить на себя роль жительницы центра.

– Мне вон к тому дому, я там живу… – зачем-то