— Свадь-ба... Свадь-ба... Свадь-ба...

Аликс удивленно рассматривала такого же ошеломленного мужчину лет тридцати. Неровно обрезанные черные волосы. Длинная неухоженная борода. Незаживший шрам на виске. Карие пустые глаза. Огромный рост, сжатая в кулак левая рука — такой и убить запросто, одним только ударом... И отвратительный запах неухоженного тела.

— ...она его любила с первой встречи на балу дебютанток... Она имеет право на свадьбу под виселицей! — твердо сказал Верн, и Аликс нервно сказала то, что от неё требовалось:

— Да... Да... Я готова выйти за него замуж...

Вместо того, чтобы стать выше по статусу, как обещало алое платье, она пала ниже не бывает — она стала женой осужденного. И самое страшное — она прослушала, за что его приговорили к смерти.

***

По дороге домой, в особняк Гровексов, Верн смеялся сразу за троих, поздравляя Аликс и мрачно замершего рядом с ней мужчину. Кузен шутил, разливал по бокалам благословляющий фай из храма и поднимал бокалы за молодых.

Аликс лишь пригубила фай, просто потому что так было положено по обычаю. Брачный браслет непривычно оттягивал левую руку и мешал. Аликс задумчиво крутила его, пытаясь привыкнуть.

Её муж выпил фай залпом, отправляя пустой бокал в корзину для пикника и откидываясь на заднем сиденье. Мужчина закрыл глаза и надолго замолчал. Аликс видела, как нервно дрожали его пальцы — то ли от холода, то ли от пережитого ужаса. Он был одет совсем легко для начала декабря — в узкие, шерстяные штаны и грязную рубашку с закатанными по локоть рукавами. Что уж мешало пользоваться манжетами подобающе, Аликс не понимала. На левом запястье, перевязанном грязным бинтом, красовалось два браслета — один, тонкий, брачный, а второй широкий, не меньше двух дюймов, блестящий и гладкий. Его назначения девушка не знала.

Сама Аликс еле держалась — Полин бы уже билась в истерике, Аликс же себе такого позволить не могла. Если только... Если только прибегнуть к любимому трюку матери — лечь в постель, объявляя себя больной, но до той постели еще надо добраться... А ехать еще далеко — до королевской тюрьмы они добирались больше часа. До особняка Гровексов, где Аликс гостила уже пять дней, они доберутся в ранних зимних сумерках.

Верн взял со спинки своего дивана плед и крайне бережно укрыл им мужчину — Аликс судорожно вспоминала, как же зовут её мужа и не могла, память отказывала ей, надеясь, что это страшный сон. Кузен тем временем снял с себя и пальто, накидывая поверх пледа:

— Спи, дружок, ночка у тебя будет хорошей!

Аликс сглотнула — она до сих пор ничего не знала о том, что будет её ждать ночью. Мать на прощание лишь напутствовала её словами: «Слушайся мужа: какие бы гадости и невероятные неприличности он не делал в первую ночь — так положено!» Отец при этом не присутствовал, и уточнять, что же подразумевала под гадостями мать, было не у кого. Не у зареванной уже от счастья Полин?

Мужчина пошевелился под пледом и показал пальцами какой-то странный знак Верну. Кузен рассмеялся, тут же говоря:

— Ай-ай-ай, тут же Аликс! Как можно?

Мужчина резко открыл глаза и хриплым, простывшим голосом сказал:

— Прошу прощения, Аликс. Впредь не повторится.

Она нашла в себе силы лишь кивнуть. Голос ей до сих пор отказывал.

Когда выехали на Примроуз-сквер, пошел крупный пушистый снег — хорошее предзнаменование, но Аликс в такое уже не верила. Не с её удачей получить что-то хорошее в такой день.

Магомобиль припарковался у крыльца особняка, прислуга уже заранее выстроилась у основания широкой лестницы, готовясь кидать лепестки цветов. Ливрейный лакей замер с зонтиком в руках — он так и не решил для себя: раскрывать зонтик над ларами, защищая от снега, или не мешать обычаю осыпать новобрачных на счастье?

Шофер быстро выскочил из магомобиля, открывая пассажирскую дверь. Первым вальяжно вышел Верн. Аликс направилась следом за ним, протягивая руку лакею, но наткнулась на протянутую грязную ладонь со сломанными ногтями — её муж успел выйти через другую дверь и пришел ей на помощь. Надеясь, что у мужа нет чесотки и других заразных заболеваний, она кончиками пальцев оперлась на ладонь и принялась повторять про себя, что осталось совсем чуть-чуть, еще капельку потерпеть, и она останется одна в своей спальне в тишине и одиночестве.

Со всех сторон обрушились лепестки цветов и пожелания счастливой жизни и множества детишек. Мужчина шел, чуть прихрамывая, ладонь под рукой Аликс до сих пор подрагивала. Он натянуто улыбался и приветственно кивал всем слугам. С некоторыми он даже здоровался по имени, как со старыми знакомыми.

Верн замер в дверях, рассматривая новобрачных:

— До чего вы красивая пара! Счастья вам, Аликс и Валентайн!

Аликс как никогда была ему благодарна — она наконец-то вспомнила имя мужа. Вэл… Вэл Шейл. Она лэса Валентайн Шейл.

У дверей Вэл замер, поднимая голову вверх и ловя ртом снежинки. Это было так неожиданно и по-детски, что Аликс с робкой надеждой подумала, что, может, все не так и страшно? Мать её матери так выходила замуж, не зная за кого, видя мужа первый раз у алтаря. И мать её матери так же играла свадьбу… И жили же… Она протянула свою руку, ловя снежинку на голое запястье:

— Пусть все будет хорошо!

Вэл опустил глаза вниз, тяжело и явно оценивающе рассматривая Аликс:

— Да, удача нам точно не помешает.

Аликс вспыхнула от гнева — пусть она не совершенство, пусть она не красавица, пусть она не титулованная особа, но это не она была осуждена на смертную казнь.

Она вошла в холл и, скидывая манто в руки лакею, предупредила Верна:

— Я к себе — мне нездоровится!

Кто уж громко вздохнул за её спиной, Верн или муж, её не волновало.

Сейчас её ждет ужин, ванна, кровать и книги. О муже и новой жизни она подумает потом… Чуть позже. Ближе к ночи, потому что этого все равно не избежать.

***

Он пришел ближе к полуночи, когда она уже отчаянно хотела спать и тайно надеялась, что он забыл… Или передумал… Или еще что-то… На нем была короткая рубашка для сна и длинное нижнее белье. Поверх был накинут теплый бархатный халат. В руке новобрачный держал бутылку с вирньяком и два бокала. Аликс редко его пила — слишком дорог магический напиток на травах, дающий успокоение и хороший сон. Лары любили его пить, особенно обсуждая семейные тяготы. Как же, он хорошо успокаивал. Говорят, огненным магам его выделяли за счет короны — чтобы те не срывались.

Вэл внимательно рассматривал сидящую на кровати Аликс, как будто она была неведомая зверушка из зоопарка.