По возвращении с Хан-Тенгри они посетили ювелирную мастерскую, где Гектор заказал надписи внутри их обручальных колец. Катя выбрала самое емкое и простое: «Гектор + Катя». Отвезли вместе Игоря Петровича к частному неврологу на консультацию. И посетили концерт в зале имени Чайковского, где Теодор Курентзис дирижировал оркестром, исполнявшим Пятую симфонию Малера.

Пятая симфония ворвалась в их сознание мощью и горечью метафоры великого всевластного грозного Хаоса: обрывки военных маршей, солдатских песен, призраки разбившейся осколками безмятежной эпохи, ростки почти вычеркнутого из обихода милосердия и сострадания, ком в горле невыплаканных слез, безмерной боли сломанных жизней, незаживающих ран, пепла, гари пожарищ… Минорные траурные хоралы в царстве судьбы – беспощадной. Неотвратимой. Гектор слушал, и его ноздри раздувались. Но зазвучало знаменитое Adajietto… Щемящая, пронзительная нежность… Любовь, жертвенная, тоже изувеченная, но живая… Любовь в «Пятой» Малера пробивалась сквозь Хаос. Катя ощутила на себе взгляд мужа. Не на оркестр он смотрел, не на звезду – дирижера Курентзиса, а на нее, жену. Победа над судьбой? Попытка, порыв, музыка… Последние аккорды Пятой симфонии Малера. Тщета или надежда?

Ночью после концерта они глаз не сомкнули. Забылись лишь в начале шестого. А в половине восьмого у Кати сработал внутренний будильник: в девять у мужа запись к его врачу. Гектор спал, обнимая ее. Его мускулистая тяжелая рука покоилась на ней. Катя поцеловала его предплечье – лоскут кожи отсюда срезали для пластики. Гектор обычно сразу открывал глаза, чувствуя ее поцелуи, но сейчас он крепко спал. Катя тихонько встала с постели, накинула кимоно. Она бесшумно покинула спальню и спустилась на первый этаж. Решила сварить кофе. В большом доме царила тишина. Катя приготовила в кофемашине напитки «по их традиции», поставила обе чашки на поднос. И с ним поднялась в спальню. Она кралась на цыпочках к кровати. Гектор по-прежнему спал на животе среди хаоса подушек. На его спине бугрились мышцы, на боку был виден заживающий шрам от осколка, задевшего его, когда во время взрыва он закрыл Катю своим телом. Он на него уже и внимания не обращал. Катя тихонько наклонилась над мужем с подносом в руках, ставя рядом на постель. И внезапно…

Гектора словно пружиной подбросило на кровати – он молниеносно перевернулся, ударом кулака левой выбил поднос из Катиных рук, правой стиснул ее горло, мощным броском опрокинул ее на постель, нависая сверху… Пелена в его взоре… Свет померк в Катиных глазах, она задохнулась… Звон разбитых чашек, разлившийся по полу кофе…

Мгновение кромешной абсолютной тьмы…

Гектор разжал хватку. Он пришел в себя. Опомнился. Сгреб задыхающуюся Катю в охапку. Она, еще плохо соображая, инстинктивно пыталась его от себя оттолкнуть, сопротивлялась ему.

– Где болит? Шея? – Он тоже задыхался. – Грудь? Ключица? Я ж сломать мог… Катя, я… У меня рефлекс… когда ко мне подкрадываются, подходят сзади, я даже во сне реагирую… словно зверь… Псих ненормальный! – Он рухнул перед Катей на колени и саданул кулаком по бортику кровати.

– Подожди… – Катя дотронулась до шеи, повернула голову. – Я не подкрадывалась, я кофе нам с тобой…

Он вновь рванулся к ней. Осторожно, бережно сам коснулся ее шеи.

– Где болит? Скажи мне!

– Ничего, Гек, – шепнула Катя, хотя шея ее от его хватки тупо ныла.

– Не отталкивай меня только! Посмотри на меня… Ты не бойся меня, психа, ладно? Никогда больше подобного не повторится. Катя, пожалуйста, прости… Никогда больше я… клянусь!

– Рефлекс, ясно… – Катя, еле ворочая языком, усилием воли взяла себя в руки. – Чашки разбились… Нам пора собираться… К твоему врачу.

Он стиснул кулаки. Она отодвинулась от него на постели, отстранилась и встала. Затянула пояс кимоно. Руки ее тряслись. И Гектора всего била дрожь. В его серых глазах – отчаяние, ужас.

Гектор вел машину до клиники на Воробьевых горах, словно правил вообще не существовало. Катя молчала. Врач, некогда прозванный Катей Асклепием, уже поджидал их в кабинете. Он настоятельно попросил Катю присутствовать при осмотре. Гектор разделся. Доктор начал подробно и обстоятельно рассказывать обо всех деталях и трудностях проведенной операции по пластике…

– Гектору напоминаю, через что он прошел и вытерпел, а вам, Катя, как его жене, хочу тоже дать полное представление о перенесенном им. О сложности операции, проведенной мной, – возвестил доктор. – Сейчас фаза активного заживления. И процесс не закончен. Поэтому предупреждаю: в известные моменты интимной жизни вы должны быть осмотрительны.

– Какая может быть осторожность в такие моменты? – хрипло спросил Гектор.

– Вот поэтому я и пригласил вас, Катя, присутствовать. – Старенький мудрый Асклепий сдернул очки. – С ним разговаривать на подобные темы бесполезно. Он не слушает. А вы, его жена, возьмите все снова в свои хрупкие руки, как тогда, с его инъекциями. Гектор, можешь одеваться. Ступай, сдай пока кровь. И лекарства купишь в нашей аптеке, рецепт у сестры. Курс теперь постоянный у нас: три месяца препарата, затем перерыв в полтора и снова таблетки. Дабы избежать риска осложнений, воспалений и отторжения тканей в обозримом будущем. Документы твоей медкарты мы перевели на три языка. Во время вашей поездки лечение в клинике в Стамбуле поможет тебе как бывшему сотруднику Конторы не только обойти запрет на частные вояжи в дальнее зарубежье, но и принесет ощутимую пользу в реабилитации после операции. Это известнейшая урологическая клиника. Методы там новаторские.

Катя подала мужу рубашку. Клиника в Турции изначально входила в их план путешествия. Медкарта Гектора переведена и готова.

– Я на вас, Катя, очень надеюсь, – признался врач, когда Гектор вышел из кабинета. – Помогите ему. Вы теперь детально знаете, какую операцию я ему провел. Я горжусь операцией, и я не допущу, чтобы он разрушил достигнутое с таким трудом и риском для жизни, окунувшись в страсть, в секс. Я здесь набросал рекомендации во время известных моментов, ознакомьтесь с ними, пожалуйста. И пусть женской хитростью… направьте его. – Асклепий запнулся.

– Доктор, я все поняла. Спасибо вам. – Катя забрала листок и сунула в сумку.

– Я пойду дальше в бескомпромиссном информировании вас. Осознайте умом и сердцем, через что он прошел в плену у чеченских террористов, когда на их базе в ауле в течение месяцев его – раненного, со сломанной рукой и ребрами, покалеченного, с отсеченным половым членом, прижженным факелом, окровавленного и закованного в кандалы – эти исламские фанатики, эти бородатые нелюди подвергали групповому изнасилованию! Меня, старика, врача, чье призвание спасать жизни, жажда мщения и ярость обуревают, когда я себе рисую ту картину. А Гектор испытал все физически. Он побывал