– Скоро ты станешь совсем взрослой. – Она издает смешок и добавляет: – Да что я такое говорю, ты и так уже взрослая. Заботишься обо мне и обо всем остальном. Я так многого для тебя хочу, Лукка. Чтобы однажды у тебя появилась своя семья. И тот дом, о котором мечтаешь. Может, тебе удастся его построить в том модном новом районе на берегу озера.

– И там у тебя будет своя комната, – подыгрываю я ее фантазии. – Мы выкрасим ее в зеленый цвет, потому что он твой любимый, и поставим кровать с балдахином. А на заднем дворе ты сможешь разбить сад.

Мама поднимает руку и заправляет мне за ухо прядь волос.

– Мы будем выращивать помидоры и огурцы.

– И морковь.

Ее веки тяжелеют. Я знаю, что через несколько секунд она провалится в сон, хотя наверняка спала весь день.

– Морковь обязательно. Ты ведь ее обожаешь. И я испеку тебе морковный пирог.

Она засыпает, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку, стараясь не паниковать от того, какой прохладной кажется ее кожа. Накрываю дополнительным одеялом и тихо выхожу.

Иду в крошечную комнатушку в передней части трейлера. По сути, это всего лишь большой шкаф, но, входя в эти двери, я словно оказываюсь в другом мире. До того как рак растерзал ее тело, мама пропадала здесь целыми днями – сидела за швейной машинкой. Матери со всей Северной Каролины приезжали сюда, чтобы заказать ей платье для конкурса красоты или на выпускной, а иногда и свадебное платье для своих дочерей. В детстве я сидела у ее ног, наблюдая, как обычные девушки превращались в принцесс. Именно тогда я поняла: можно стать совершенно другим человеком, если правильно подобрать прическу, одежду и аксессуары.

У одной стены сложены рулоны ткани и мотки ленты, а на стеллаже позади швейной машинки громоздятся банки, набитые разнообразной фурнитурой: и перья, и стразы, и все что душе угодно.

Когда мама только заболела, я взяла ее заказы на себя. Сколько себя помню, я ей помогала, так что сложностей не было. Но платья для конкурсов красоты и бижутерия ручной работы не приносили достаточно денег, чтобы оплатить лечение и лекарства. Пришлось проявить смекалку.

Решением стала работа в цветочном магазине в Гринсборо. Туда женщины приходили, нацепив лучшие украшения, и хвастались планируемыми вечеринками и списками приглашенных. И разумеется, им нужно, чтобы мы все доставили и оформили в лучшем виде.

В предпраздничной суматохе легко проникнуть во всеми забытую комнату и отпереть окно. Главное – ничего не брать, когда доставляешь цветы. Это вызвало бы подозрения в отношении тех немногих, кто побывал в доме в течение дня. Пусть хозяйка сначала наденет свои лучшие украшения и запомнит, что лежало в шкатулке. А потом, когда дом наполнится гостями, официантами, барменами, – неприметная девушка из цветочного сможет вернуться и взять то, что осталось. Полиция обязательно спросит, когда в последний раз миссис Албриттон видела украденное, и она скажет, что перед самой вечеринкой, тем самым исключив из списка подозреваемых тех, кто доставил цветы.

Я также уяснила, что эта версия меня не должна пересекаться с моей настоящей личностью. Лукка Марино – семнадцатилетняя школьница, которая шьет платья и изготавливает на заказ украшения, чтобы помочь маме. У девушки, работающей в цветочном магазине, другие волосы, другой макияж и другое имя.

Немного повозившись, я вынимаю камни из оправ, затем бросаю золото в маленький плавильный котел. На следующей неделе я поеду в противоположную сторону – пересеку границу штата Вирджиния – и избавлюсь от камней и золота. Без оправы камни не опознать.

Приходится сильно рисковать ради пары сотен баксов, но для нас важен каждый цент.

Я научилась правильно выбирать жертв: достаточно богатых, чтобы нанимать флористов и хранить несколько симпатичных драгоценностей, но не настолько, чтобы пришлось вскрывать сейф или отключать сигнализацию.

Я работаю аккуратно. Рассматривая каждое украшение через увеличительное стекло с подсветкой, высвобождаю камни из оправы, стараясь их не повредить. Мама управилась бы с этим за считанные минуты. Хотя нет. Она бы меня отшлепала, узнай, для чего я использую ее инструменты. Но что скрыто – не может ранить.

Заканчиваю работу около полуночи. Мне еще нужно написать сочинение и дать маме лекарство – лишь потом смогу лечь в постель. Убирая инструменты и выключая свет, я уже думаю о завтрашней свадьбе.

Глава 8

Наши дни

Минут через десять мне, наконец, удается взять себя в руки. Глупо было паниковать – надеюсь, в итоге я об этом не пожалею.

Мне не следовало уходить. Я должна была выяснить, что ей известно. Возможно, она знает лишь название моего родного города и общие факты из моей прошлой жизни. А может, ее познания глубже и включают детали, известные лишь горстке людей.

Надо было продолжать расспросы, найти слабое место в ее истории и вывести ее на чистую воду.

Я должна была это предвидеть.

Давненько я не попадала в такую ловушку.

Когда я выхожу из туалета, Райан озирается в поисках меня. Он остался на том же месте – наверное, решил, что так мне будет проще его найти. Но ни Джеймса, ни его спутницы рядом с ним уже нет.

Когда я подхожу к Райану, он тут же притягивает меня к себе, обнимая за талию.

– Все в порядке? – спрашивает он. – Ты что-то бледная.

Появление этой женщины тревожит меня, но я пока не понимаю, чем именно оно мне грозит. Легко сделать поспешный вывод и предположить, что это как-то связано с моей последней работой, но было бы ошибкой не рассмотреть другие варианты. За последние десять лет я нажила немало врагов, но удар можно ждать и от тех, кому я доверяла.

Я напоминаю себе: только факты.

Кивнув, прочищаю горло и говорю:

– Да, все хорошо. Просто голова закружилась от коктейля.

На лице Райна читается облегчение – проблема оказалась пустяковой. Он ведет меня к столу с закусками и накладывает полную тарелку. Находит два свободных место за одним из столов, покрытых белой скатертью, и ставит тарелку между нами.

– Если тебе не полегчает после еды, мы можем уйти.

Но я ни за что не уйду, не попытавшись разговорить эту женщину. Откусываю кусочек канапе, а Райан жестом просит официанта принести бутылку воды.

Несколько глубоких вдохов – и я снова в игре.

– Похоже, ты давно не видел своего друга Джеймса.

– Ага, года два. Боже… Мы были близки в детстве. Он не вернулся в