В момент меня бросило в пот. На груди, ближе к левой ключице, у них была одинаковая татуировка – треугольник, внутри которого латинская буква Y.

Такую татуировку я видел на теле художника с улицы Пушкина – Олега Слепухова.

В кармане шорт я нащупал телефон, достал его и позвонил Вике:

– Ты сегодня не занята?

– Нет, а что?

– Во сколько художники с Пушкина расходятся по домам?

– Не знаю, может в часов восемь, а что?

– Мне нужно поговорить с тем парнем!

– Решил найти смысл существования? – спросила Вика и я услышал тихий смешок.

– Так ты идешь со мной или нет? – нервно спрашивал я.

– Иду, – ответила она.

– Тогда встречаемся в шесть на остановке, – сказал я и отключился.

***

Отъехал уже второй троллейбус, а Вики все не было. Я сидел на лавочке, то и дело поглядывая на время – пять минут седьмого. Просил же прийти в шесть, почему она опаздывает?

Из-за угла вышла девушка в нежно-голубом платье до колена, ее волосы распущены, а на лице солнцезащитные очки. Только она подошла ко мне, как я узнал в ней Вику.

– Ты чего так долго? – спросил я и поднялся с лавочки.

– Я опоздала на пять минут, между прочим, – указала она. – Нет, чтобы сказать, как я хорошо выгляжу…

– Извини, просто на нервах, – сказал я. – Ты действительно хорошо выглядишь.

– Спасибо, – улыбнулась Вика. – А чего ты на нервах?

– У бабушки нашел газеты, где писали о моей семье. Ты знаешь, что случилось с моими родителями?

– Отец еще в детстве говорил, что они покончили с собой, – сказала Вика и опустила взгляд.

– Мне кажется, родителей убили.

– С чего такая уверенность?

– Я читал газеты – это не суицид! Они не могли бросить меня с бабушкой, что-то произошло… И Лёня говорил, что кто-то хотел их смерти.

– А папа тут при чем?

– Он давал интервью газетчикам.

– Точно, тогда весь винзавод на уши подняли, – рассказывала Вика.

– И еще… – я пытался говорить аккуратно, мягко. – Мне нужно задать тебе вопрос.

– Про отца? – спросила она и после того, как я кивнул, сказала: – Давай.

– У Лёни на груди есть татуировка?

– Татуировки нет, но у него большой ожог, размером с кулак.

– Слева, ближе к ключице?

– Да, – подтвердила Вика. – А с чего ты вообще взял, что у него было тату?

– Видел на фотке в газете.

Мы сели на лавочку, в ожидании троллейбуса. Я кинул взгляд на Вику – она действительно отлично выглядела: цвет платья идеально подчеркивал загорелую кожу, а белые сандалии выделяли ее аккуратные ножки. Только не понятно, зачем Вика взяла с собой очки?

Она была задумчивой, от чего мне становилось некомфортно. Неужели Вика думает, что я пригласил ее на свидание? Вроде никаких предпосылок не было, а она даже глаза накрасила, да и губы…

– Вик, мы туда и обратно, – хотел уточнить я.

– Помню, – ответила она. – тебе нужно пообщаться с художником.

Только я хотел расставить все точки над ё, как подъехал троллейбус. Мы погрузились в него и, через двадцать минут, шли по Пушкина в сторону киосков с картинами. Момент упущен, и я уже не горел желанием объяснять Вике, что не настроен на романтические отношения. Пусть все будет как будет – я ей ничего не обещал, как и она мне.

Мы подошли к месту, где должен сидеть Олег, только его точка пустовала. Я уже смирился с неудачей и решил прийти завтра, но обратил внимание на старичка, который паковал в сумки полотна.

– Добрый вечер, – обратился к нему. – Подскажите, пожалуйста, тут парень работает, Олег, он картины рисует. Не знаете, где его можно найти?

– Добрый, – без интереса кинул старик. – На пляже, наверное, пропивает сегодняшнюю выручку.

– Он алкоголик? – спросила Вика.

– Скорее любитель вина, – ответил другой продавец.

Старик злостно на него взглянул:

– Ага, любитель! Все вы тут любители, гребаные алкаши! – он харкнул под ноги продавцу.

– Валерич, ты не перегибай! – ответил тот.

– Пойдем отсюда, пока не поздно, – на ухо сказала мне Вика и мы направились к набережной.

Мы уже не слышали перепалку мужиков, только шум моря, крик чаек. По набережной слонялись туристы: кто-то в плавках с полотенцем на плече, а кто-то одет при параде, будто не в курортном городе, а на Красной площади.

Солнце пряталось за горами, приближались сумерки. Рестораны засияли пестрыми фонариками.

– Красиво тут, – сказала Вика и взяла меня за руку. – Тебе нравится?

– Мило, – ответил я, но руку не убрал.

Как бы Вика не относилась к нашей прогулке, не рассчитывала на что-то большее, я не хотел рушить ее иллюзию. Если вовремя не сказал ей о своем отношении, нечего портить сегодняшний вечер.

– Есть идеи, где он может быть? Ты же всю жизнь в Ялте прожила, знаешь где собирается неформалы?

– Я бы не назвала его неформалом, – говорила Вика. – Скорее романтиком.

– Эгоист он, да еще берегов не видит! Никакой он не романтик, – воспротивился я.

– Романтик не в привычном понимании, – объясняла она. – Типа не от мира сего, понимаешь?

– Возможно, – кинул я. – Так что, мысли есть? Старик сказал, что он где-то на пляже.

– Есть мысли, – сказала Вика. – В конце набережной, где начинается частная территорию, собираются ребята – поют под гитару, общаются, купаются в море. Не уверена, что он там будет, но другого варианта нет.

Море начинало противиться, волны становились выше, с большей силой били о берег. Поднимался ветер, только он не был холодным. Туристы массово покидали пляжи, плотно группировались и шли в сторону улицы Пушкина. Я не успел опомниться, как рядом с нами стало пусто.

Мы дошли почти до конца, дорогу нам перегородил забор в мелкую сетку. За ним группа молодых ребят сидели у моря и о чем-то увлеченно общались. Я присмотрелся и заметил среди молодых людей того самого Олега – волосы, как и тогда, растрепаны, та же мятая рубашка, он даже порванные шорты не сменил.

– Как нам туда попасть? – спросил я.

– Вариантов не много, – ответила Вика и улыбнулась. – Либо через забор, либо вплавь.

– Так-так… Давай я тебя подсажу, а потом сам перелезу.

– Складывай руки, – уверенно сказала она.

Я оперся плечом к забору, сложил руки в замок. Вика поставила ногу на мои ладони, напряглась и зацепилась за край забора, выпрямилась и перекинула вторую ногу на ту сторону. Она быстро перелезла и приземлилась на твердую землю. Я полез за