Парень поднял правую руку и приветственно салютовал мне.

– Я Бун, чуть менее привлекательный, но не менее галантный кузен Уокера.

Я выразительно посмотрела на него.

Но это не произвело желаемого эффекта.

– Неотразимое обаяние – вот мое главное достоинство.

Я сопротивлялась как могла, но уголки губ все равно поползли вверх.

– У них всегда так? – спросила я, оглянувшись на Уокера и Лили.

– Раньше они такими не были.

Но я не успела обдумать ответ Буна, потому что у него завибрировал телефон. Ему пришло сообщение, а я стояла близко и поэтому увидела фотографию.

Нижнего белья. Фотографию нижнего белья – и оно не висело на вешалке.

Глаза у Буна смешно округлились. Он посмотрел на меня, потом на свой телефон и снова на меня.

– Думаю, непосвященному это все будет очень трудно объяснить.

Я пожала плечами.

– Как по мне, это довольно прямолинейный намек – и кстати, это не мое дело.

– Ты все не так поняла, – быстро ответил Бун. – Это искусство.

Черный кружевной бюстгальтер крупным планом – это искусство?

– Ладно, так и быть, – признался Бун, – это все из-за сплетен.

– Сплетен, – повторила я.

– Ну да. По сути, сайт позволяет пользователям прикреплять к каждому секрету изображения – с определенными ограничениями к контенту, конечно, – а я, по сути, могу узнать последние сплетни. Между прочим, подписчики называют себя «секретиками», и лично мне это кажется таким исключительным…

– Бун, – перебила я, – о чем ты говоришь? Что… это такое?

Он повернул телефон, чтобы фотография заполнила весь экран.

– Это фотоблог, – объяснил Бун. – А это – искусство.

И тут мне стали видны все детали фотографии – а именно слова, аккуратно выведенные на коже девушки.

Я сказала «да». Он сказал, что никто не узнает.

– Кто сказал «да»? На что согласился? – пропел Бун. – И о чем именно никто не узнает?

Он помолчал.

– Я верно использовал слово «никто»?

– «Секреты на моей коже». – Я пропустила его вопрос мимо ушей, рассматривая эмблему внизу страницы.

– Ты никогда не слышала об этом сайте? – Бун начинал говорить на семьдесят процентов быстрее, когда в деле были замешаны сиськи. – За последние месяцы он стал очень популярным. Люди анонимно выкладывают секреты, а эта девчонка пишет их на своем теле. Никто не знает, кто она. «Секретики» считают, что она учится в Брайтоне, но я почти уверен, что это кто-то из Риджуэй-холла.

До Буна дошло, что светить этой фотографией не очень благоразумно, и он поспешно сунул телефон обратно в карман.

– В этом году Сойер тоже будет учиться в Риджуэй-холле вместе с нами. – Лили с легкостью влилась в нашу беседу, словно то, что произошло между ней и Уокером, которого нигде не было видно, не имело для нее никакого значения.

– Вообще-то я не буду учиться в вашей школе, – возразила я, когда Бун большими щенячьими глазами уставился на мою кузину. – Или в любой другой школе.

Это было одно из условий, которые я добавила своей маленькой красной ручкой.

– Сойер берет год перерыва между средней школой и университетом. – Словно призванная одной только мыслью о нашем контракте, бабушка влилась в наш разговор, как до этого Лили. – Это очень распространено в Европе.

Я отметила, что она не упомянула мой экзамен на подтверждение знаний по программе средней школы.

– Не могли бы вы поговорить с моими родителями о перерывах и их пользе для молодых людей, меня в частности? – Бун одарил мою бабушку улыбкой, которую, видимо, считал самой очаровательной из своего арсенала.

– Бун Мейсон, – ответила ему бабушка, и он сразу выпрямился, а его лицо приняло почтительное выражение, – сдается мне, тебя обыскался попечитель Кавалеров.

– Да, мадам. – И Бун убежал прочь, не забывая при этом держать спину прямо.

– Лили рассказала тебе о сегодняшнем аукционе, верно? – В фирменном стиле Лилиан Тафт бабушка – только тут до меня дошло, что Лили назвали в ее честь, – не прервалась ни на секунду и продолжила: – Этой традиции, чтобы ты знала, уже пятьдесят лет. – Она подняла перед собой плоскую квадратную коробку сантиметров пятнадцать шириной. – Итак, «Жемчужины мудрости». Каждая из Дебютанток надевает жемчужное ожерелье, а каждый из Кавалеров приносит с собой первое издание какой-либо книги. В конце вечера жемчуг и старинные книги распродаются с молотка. Половина вырученных средств идет в фонд бала, а другая – в благотворительный фонд, который выбрали Дебютантки.

Я взглянула на Лили, дабы убедиться, что я не единственная, кто возражает против того, что девушки предпочитают жемчуг мудрости, но ее взгляд был прикован к коробке.

Бабушка открыла ее, и я услышала, как у Лили перехватило дыхание.

– Мим! – благоговейно произнесла она. – Твой жемчуг!

Мне потребовалось мгновение, чтобы догадаться, что «мим» кузены называют бабушку, и еще несколько секунд, чтобы все-таки взглянуть на ожерелье, которое так заворожило Лили. Я плохо разбиралась в ювелирных изделиях, но даже мне стало понятно, что это украшение было великолепным. Три нити жемчуга скреплял изящный серебряный фермуар9 с изумрудом. Все жемчужины были безупречны. Как и три бриллианта, свисавшие с самой нижней нити из черных жемчужин, переливавшихся на свету всеми цветами радуги.

– Много лет назад, в такой же летний вечер, ваш дедушка купил для меня это ожерелье. – Ностальгическая нотка в голосе бабушки застала меня врасплох, и я на мгновение задумалась о дедушке, которого никогда не узнаю.

– Мим. – Лили никак не могла оторвать взгляд от коробки. – Ты не можешь выставить на аукцион свой жемчуг!

«Мим» сухо улыбнулась.

– Не пугайся так, Лили. Сегодня ожерелье пойдет с молотка в третий раз, и пока что оно всегда оставалось в семье. Ваши матери надевали его на свои «Жемчужины мудрости», и оба раза ваш дедушка предлагал лучшую ставку.

Она выразительно посмотрела на Лили.

– Подозреваю, твой отец не упустит его сегодня вечером. А пока… – Бабушка вытащила ожерелье из футляра и расстегнула его.

А потом вдруг повернулась ко мне:

– Сойер, не окажешь честь?

Лили даже бровью не повела. Только улыбнулась – широко, ослепительно.

Я сделала шаг назад.

– Это не…

– …просьба? – Лилиан Тафт закончила фразу по своему усмотрению. – Нет, дорогая.

Кузина немигающим взглядом следила, как бабушка застегивала ожерелье на моей шее.

– А что… – Лили проглотила вставший в горле ком. – Мим, а что надену я?

– Попечительница Дебютанток кое-что для тебя приготовила, – ответила бабушка, поправив волосы Лили, которые и без того лежали безупречно. – И что бы это ни было, ты оценишь украшение по достоинству.

Лили кивнула. Спустя секунду она извинилась и пошла прочь, на ходу поправляя прическу.

Когда кузина скрылась, я повернулась к бабушке:

– Это было подло.

– Я