— Ну и ну! — подивился Иван Васильевич, обернулся к монастырю и снова ахнул. Низкие свинцовые тучи, все эти дни плитою лежавшие над миром, сдвинулись — и обнажилась в образовавшемся разрыве полоса лазурного неба, мягко озаренного спускающимся за горизонт солнцем, а на фоне этой полосы белели монастырские стены, светились звезды на ультрамариновых куполах…

— Так, — сказал Прозоров, припоминая уроки Ады. — Чело, живот, правое плечо, левое плечо…

ЭПИЛОГ

— Имя? — спросили у него.

— Что? — не понял Прозоров.

— Имя ваше.

— Имя?.. Имя Иван… Иван Васильевич Прозоров.

— Наклони голову, Иоанн…

Прозоров покорно склонил голову, священник накрыл его какой-то чудесно пахнущей материей, он ощутил на темени своем легкое тепло чьей-то ладони и слушал сквозь шум в ушах тихо произносимые над ним слова:

“…благодатью и щедротами Своего человеколюбия,

да простит ти, чадо Иоанн, вся согрешения твоя…”