С чего всё началось? Это скука, необходимая, к сожалению…

В начале XXI века ученые обнаружили аномалии в генетической структуре некоторых людей. Эти отклонения, названные «синергетичес… синерге…», тьфу! Короче, какими-то там мутациями, что проявлялись после воздействия экстремальных природных явлений: молний, извержений вулканов, геомагнитных бурь и прочего. Исследования показали, что эти мутации активировали какие-то участки ДНК, связанные с адаптацией к критическим средам. Брехня, как по мне. Моя самая сильная связь с огнём была только на шашлыках или в баньке.

В 2042 году в результате масштабного эксперимента во всём мире по изучению квантовых… Нет, даже в мыслях не выговорю. Проще говоря, изучили энергию, её скачки и изменения в биологических тканях. Как итог… произошел «Синдром Пробуждения» – резонанс, который запустил скрытый потенциал у части населения. Люди, подвергшиеся воздействию этого явления, стали управлять силами, связанными со стихиями. Управлять… Сильно сказано, ведь мы контролируем эту дрянь, как лису на поводке! Лису с бешенством.

А потом ВИРИДИС с чего-то бомбанул и развязал войну, сначала информационную, а потом добрался до своих миньонов-андроидов. Жалко, мне нравились его недельные подкасты. Человечеству стали необходимы новые военные мощности, ведь старые пока уступали «гениальному» узурпатору.

Международное научное сообщество создало Институт Экстремальной Эволюции (IEE), чтобы изучить феномен и контролировать его последствия. Ученые разработали методы искусственного пробуждения сверхспособностей и начали тренировать нас, первых людей-элементалей, называемых «стихийниками».

И сейчас… В холле рядом с процедурным кабинетом сидел не только я, но и ЭВ-33 – элементаль воздуха с щёлкой между зубов и диким пристрастием к томатному соку.

– А я скоро буду назначена, – улыбалась стихийница, ёрзая на диванчике.

– Слышал, – буркнул я в ответ.

– Меня привезут на военный аэродром, примут в команду… Хотим отбить Невскую губу. Карлсоны научились управлять военными боевыми вертолётами, представляешь? Завтра выезд. Отец будет мной гордиться!

Я кивнул, но всё же не удержался, выпалив:

– Ты же не готова, Маш.

Она как чуяла мои сомнения.

– Ой, не начинай! А как быть готовым? Надо пробовать! Вон, сколько наших уже стали героями.

Я скептически хмыкнул, потирая следы от недавних уколов:

– Они тебе сами отчитались?

– Вит…

– Не заходят к нам наши герои. Нет их, Маш. Самоволка? Так нам говорят? Что потом отпустят? Будь это правда, в тюрьмах вольные стихийники не сидели бы, отказавшись служить на благо мира!

Раздражала меня её наивность, детская и мужественная, что противоречило всему! Сколько ей? Недавно восемнадцать стукнуло! Помню, словно вчера её привели сюда, моля о помощи: Маша вихрилась, создавая мощные потоки воздуха вокруг себя и… задыхалась. А теперь они хотят, чтобы после полугода терапии и уроков безопасности она снесла военно-воздушные силы роботов? Ха!

Встав, Маша сжала кулаки, и по её недовольному выражению я понял, что она со мной в корне не согласна.

– Вит, все знают твою позицию. Но знаешь что? – она подошла и встала напротив: жалюзи позади меня заколыхались в остервенелом танце, ударили в затылок и шею. – Ты не помогаешь. Мы здесь добровольно. Наши силы можно пустить во благо! Это мой выбор, мой и многих. Уважай его, а не ворчи как старый дед.

В любой другой раз её ветер подхватил бы мой огонь, разжёг его до пожара, губящего мою какую-никакую, но выдержку, и спор бы продолжился, однако… двери кабинета открылись.

Это был последний раз, когда я видел её и вдыхал свежий воздух с ароматом яблока – её шампуня, – в закупоренных тайной коридорах. Знал бы, что меня пошлют в самое затхлое и безнадёжное место, надышался бы до тошноты…

Как и ожидалось, Маша стала героем посмертно.

Мне рассказывали, что, когда её отец заезжал за документами и личными вещами, устроил настоящий дебош: сорвал фото дочери из зала почёта, избил заведующего блоком обучения и грозился всему персоналу проверками и судами. Проще говоря – горевал. Все тогда забегали как тараканы, а я сразу понял, что Машка была не готова, но нужды других сильнее… Буду верить, что эта запинка дала парочке ребят больше времени. Как там отшучивался мой врач? Родители стихийников порой опаснее своих детей?

Вдруг глаза врача блеснули холодом, а чеширская улыбка обнажила сталь вместо зубов.

Я вздрогнул и широко открыл глаза.

Чёрт, воспоминания!.. Я всё ещё заперт, всё ещё ношу на себе клеймо смертника.

– И всё? О ней больше не говорили?

Командирша Алёна лежала рядом, вымазанная чернящей копотью с местного адского котла – водила пальцем по воздуху и отрешённо смотрела за пределы трубы.

Я говорил? Не спал? Мысли путались. Помню, что у меня началась паническая атака, и все поспешили прочь. Осталась лишь она – моя надзирательница, и в худшем раскладе – палач.

– Так… – мои губы слиплись сухой корочкой, а во рту и в горле засела гарь, – в зале славы её фотография висела какое-то время. Как она и хотела.

– Её выбор. А ты недоволен.

– Ещё бы! – сказал я громче. Зайчиха шикнула и как-то недобро усмехнулась: старушечьей хрипотцой, вязкой, грязной. Меня этот звук успокоил. Командирша-то всё же живая, приятно открывать её новые стороны, человечьи, обычные… Видимо, её Устав внутри трубы меркнет по сравнению с девичьей натурой.

– Не хочешь за победу бороться, так давай за любовь. За семью.

– Опять двадцать пять. И мне это говорит дамочка с пулей вместо сердца? – отшутился я, различая в темноте чужие звуки: отряд недалеко разбрёлся.

– Дамочка у тебя в штанах. – Зайчиха отвернулась, подкладывая чехол от «СмартСкана» под щёку. Обиделась? Мило…

То ли туман из постоянного мрака, то ли ощущение всего трагизма, что происходит с нашим отрядом, но я проникся разговорами с ней. Почему нет? В её кармане мой яд, моя красная кнопка «СТОП», если понадобится. Считаю, интересный опыт – подружиться со своим палачом.

– Семьи у меня нет, а любовь губит. Стихийников так точно…

– М? – она закопошилась. Удочка брошена. Девушка она и в трубе на военной операции девушка. Уверен, командирша читает любовные романы, пока никто не видит, и грезит о прекрасном принце,