— Нет!

Рудаков удивился:

— Почему?

— А некого было оповещать, Боря! Один он жил, сирота с рождения! И жениться не успел, и потомства после себя не оставил, так как с шестнадцати лет в строю. Я узнавал биографию Полозина. Кадетка, военное училище, центр переподготовки, глубинная разведка. Вот и все! Как мало и как много одновременно скрыто в этих словах.

— Да. — Рудаков, несмотря на строгий запрет экипажа, закурил. — Но хоть некому будет горевать и убиваться, некому оплакивать.

— В том-то и дело, Рудаков, что некому. Мы-то слезы лить не приучены. Но память о нем сохраним!

Борис кивнул согласно:

— Безусловно! Боюсь только, многим в стране, которую мы защищаем, по одному месту будет наша память. Вот это обидно! Хотя… переживем, конечно, но… несправедливо все это, генерал!

Битый жизнью Каракурт, вздохнув, ответил:

— Мы, Боря, не за чье-то признание служим, не за чью-то похвалу. Мы выполняем свою работу. Ту работу, которую за нас не сделает никто! Вот так, подполковник!

Кауров замолчал. Откинулся на спинку скамейки, расположенной вдоль борта, и Рудаков, о чем-то задумавшись.

А транспортный самолет «Ил-76», шелестя турбинами, уносил спецназ все дальше от афганских неприветливых гор, таджикских и киргизских перевалов, «зеленок» и «особых объектов», домой, в Россию! Уносил, возможно, всего на несколько дней, чтобы потом, вновь приняв их на борт, отправиться туда, где присутствие «Виртуса» будет необходимо. Где в очередной раз поднимет свою ядовитую голову наркомафия или терроризм. Поднимет для того, чтобы уронить ее под мощными ударами диверсионно-штурмовых отрядов секретной Федеральной службы специального назначения!