Троих солдат Банников положил тремя же выстрелами, они даже не успели ничего понять. За это время Руслан срезал одного. Четвертого врага достать оказалось труднее, он вовремя заметил навалившуюся сзади смерть и сумел укрыться в неровности почвы. Еще двое оставшихся в живых солдат поступили точно так же. Теперь из того места, где находился Банников, их было не достать. «Эх, была не была» — решил он и крикнув:

— Руслан, прикрой! — вскочил на ноги и бросился к позициям противника. В считанные секунды все было кончено. Упав за дерево и уткнувшись в землю, Вадим перевел дух и, набрав в легкие побольше воздуха, гаркнул:

— Не стрелять! Свои!

Выстрелы начали затихать — его услышали.

— Петрович?! — сквозь звон в ушах долетел до уткнувшегося в корни Банникова легко угадываемый голос старшего лейтенанта.

— Он самый, — откликнулся Вадим и понял, что окончательно сорвал и без того хрипевший голос.

— Здесь мы, не стреляйте, — поддержал его Степанчук. — Мы выходим.

Получив доклад о неожиданно появившихся больших потерях, полковник Майкл Харрис горько пожалел о не произведенном ранее докладе. Теперь вместо победной реляции предстояло отчитываться за две последовавших одна за другой неудачи. А тут еще проблема с боеприпасами — два из четырех имевшихся у него в распоряжении боевых вертолетов боекомплект израсходовали подчистую, а транспорт, должный доставить на аэродром бомбы и ракеты, поломавшись, застрял где-то на половине пути. Но поразмышляв, Харрис пришел к выводу, что и двух вертолетов на горстку спасающихся бегством русских будет более чем предостаточно.

Чета Киселевых, присев за деревом, ворковала подле своего сына. Рядом с истекающим кровью военным атташе суетились разведчики. Но одного взгляда на его простреленную голову подошедшему к ним Банникову хватило, чтобы понять — тот нежилец.

«Может, оно и к лучшему?» — мелькнула подленькая, но вполне естественная и даже в какой-то степени справедливая мысль — по меньшей мере, по отношению к остальным. Если бы не физическая беспомощность умиравшего, они, наверное, давно находились бы на подходе к границе, а не вели бой в центре эвкалиптовой рощи. Хотя кто знает…

— Надо уходить, — шепнул Банников самостоятельно бинтовавшему окровавленную левую кисть Кошелеву. — Срочно.

— А что с этим? — старший лейтенант показал на дергающегося в конвульсиях дипломата.

— На носилки. Куда деваться? — пожал плечами Вадим и вновь подумал нехорошее: «Пусть бы он лучше сразу скопытился». Ругнувшись на самого себя за такие мысли, Вадим пробежал пальцами по разгрузке, проверяя наличие боеприпасов. Оставалось негусто.

В этот момент его увидел вырывающийся из-под опеки родителей Вениамин.

— Дядь Вадим, — закричал он, — я ведь по ним попал? Я попал? Я молодец, да? Я молодец?

— Молодец, — подтвердил Банников, только сейчас осознав, что это именно Веня спас их всех от более чем вероятной гибели. — Вот выберемся, и я стану хлопотать о представлении тебя к ордену, — сказал Вадим, со всей очевидностью осознавая, что это не шутка, что именно так и будет — если выберутся. — А у тебя патроны остались?

— А то, — совсем по-взрослому отозвался Венька, — показывая Банникову свой стоявший на предохранителе автомат.

— А у остальных? — он обратился к отцу мальчика, тот отрицательно покачал головой. Любовь Алексеевна простодушно развела руками:

— Все кончились.

— Давайте сюда стволы. Вень, и ты тоже.

Мальчик насупился, но протестовать не стал.

Вадим принял оружие, стволы четы Киселевых сразу прислонил к дереву, от автомата мальчика вначале отстегнул магазин — все верно, патроны в нем еще были. Передернул затвор, аккуратно стряхнув находившийся в патроннике патрон в подставленную ладонь. Затем тоже прислонил автомат стволом к дереву. Трижды резко ударил ногой. Нагнувшись, подхватил все три автомата и без всякого сожаления забросил за ближайший куст. Окликнул Степанчука:

— Руслан, забери оставшиеся стволы. Сделай то же самое.

Боец кивнул.

Банников повернулся к спецназовцам, суетившимся подле тяжелораненого.

— Готовы? Выдвигаемся. — И посмотрев на Кошелева: — Остальные догонят.

Роща заканчивалась, начинался открытый участок с многочисленными, но небольшими выступающими над поверхностью скалами, с оставшимися от разрушенных временем горных пиков огромными валунами и с изредка поднимающимися средь них, растущими, казалось бы, из сплошного камня, деревьями.

— Ускориться! — оглядываясь назад, Вадим требовал почти невозможного, но колонна начала продвигаться быстрее. Все тяжело дышали, и все чаще и чаще производили смену на носилках.

Мелькнувшую за камнями фигуру Вадим увидел первым. Предостерегающе вскинув руку, упал на колени, пригнувшись, метнулся вправо и в метрах четырехстах тоже заметил такие же копошащиеся фигуры. Крутанулся на месте — вдалеке слева почудился отблеск оптики.

— Ложись! — крикнул Вадим, уходя под прикрытие большого серого камня. Цокнула о камень и противно взвизгнула уходящая на рикошет пуля. Спереди ударила пулеметная очередь.

— Рассредоточиться! Занять круговую оборону! — укрывшись за камнем, Банников начал отдавать приказания, не дожидаясь появления командира. — Не высовываться! Логинов! Гражданские на тебе! Найти укрытие! Всем включить рации! — теперь, когда их взяли в клещи, сохранять режим радиомолчания не имело смысла.

На опушке леса мелькнули фигурки в шлемах — кольцо замкнулось.

— Иван, — Вадим окликнул Кирилина, — сможешь достать, бей. Но не подставляйся. Понял?

— Да, тарищ… прапщик, — отозвался снайпер и пополз под тень стоявшего под наклоном камня. Через двадцать секунд его винтовка грохнула выстрелом. Снайперы противника не остались в долгу, по камням громко защелкало.

— Роман Георгиевич, вы меня слышите? — в микрофоне радиостанции раздался голос Кошелева.

— Да, командир, на приеме, — отозвался начальник охраны.

— Просьба: с Евгением Иннокентиевичем займите позицию слева, а то у нас людей не хватает. Хорошо?!

— Добро, — безропотно согласился Казимиров. Банников краем глаза увидел две метнувшиеся влево фигуры.

Противник завершил окружение, но атаковать не спешил. Причина такого промедления стала ясна через пять минут — послышался рокот двигателей — два боевых вертолета заходили на цель со стороны солнца. Сорвались и понеслись вниз НАРы (неуправляемая авиационная ракета), затрыкала тридцатимиллиметровая пушка. Скалы вспухли огненно-дымными разрывами. Все живое вжалось в камень и затаилось. Кто-то, находившийся совсем близко от Банникова, застонал. Вадим приподнялся, бросил взгляд в направлении звука — между двух камней сидел, закрыв лицо руками, рядовой Кондратьев. Между растопыренных пальцев у него текла кровь.

— Валентин! — Вадим в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние и выхватил из аптечки ИПП[1]. — Руки, убери руки! — резким тоном приказал он бойцу, и тот немедленно послушался.

Лицо рядового Кондратьева оказалось залито кровью, лоб был рассечен, из-под лохмотьев кожи торчал край ушедшего под кость осколка, на месте правого глаза находилось кровавое месиво.