– Владимир…, – Вовец поперхнулся, неуверенно пожал тонкие пальчики.

Неужели она ничего не знает? Или так талантливо играет свою роль.

– А где Степа? – она снова доброжелательно улыбнулась. – Опять на работе застрял?

– А… да, застрял… опять…, – Вовец в растерянности не знал, что сказать. – Спасибо, мы пойдем…

– Постойте, Степа просил отдать пакет. Я сейчас принесу, он в машине. Или вот что, Степа скоро, наверное, придет и отвезет вас, куда скажете.

– Нет, нет, спасибо. Мы сами…

Вовец не понял, что за пакет. Но вдруг до него дошло. Это, наверное, те деньги, что он вчера потребовал с Халалеева, пятнадцать, что ли, тысяч долларов. Он бы взял их у самого Халалеева, даже глазом не моргнул, но взять у вдовы, которая ещё не знает, что овдовела, так мило улыбается и, похоже, не подозревает о подпольной звероферме и о том, что мальчик при ней был заложником, а не гостем?

На площадь вывернул желтый "икарус", остановился у столба с табличкой остановки. С шипением раскрылись двери. Несколько пассажиров вышли и направились в разные стороны. Торопливо распрощавшись, Вовец потащил Олежку за руку к автобусу. Мальчик в пустом салоне долго выбирал, где им сесть, перебегал с сиденья на сиденье. Вовец напряженно ждал, пока автобус тронется, следил в широкое окно за дверями проходной и за женой Халалеева. Сколько она просидит в машине, пока не отправится разыскивать своего Степу? Наконец двери закрылись, автобус тронулся, и Вовец вздохнул с облегчением.

– Олежек, с тобой все в порядке?

– Да, конечно, – удивился тот. – А что?

– А где ты ночь провел?

– У тети Веры с дядей Степой.

– И как они тебе все это объяснили?

– Ну, дядя Степа сказал, что ты много денег задолжал тем дядькам. Что завтра с получки рассчитаешься. Что ты попросил забрать меня к себе на денек. А ты рассчитался, да?

– Рассчитался, сынок, сполна и со всеми.

– Значит, мы сейчас поплывем в поход?

– Обязательно. Только рюкзаки сложим. – Он почувствовал необыкновенный прилив бодрости и сил. – Олежек, можно тебя попросить? Ты маме не говори об этом приключении, ладно? Пусть это останется между нами.

Но вначале они позавтракали. Потом стали заново укладывать рюкзаки и прибирать в квартире. Вовец все время косился на телефон. Наконец раздался звонок. Вовец торопливо кинулся к аппарату, чуть не уронив его на пол. С облегчением и радостью услышал голос Жеки.

– Женя! Как ты? У тебя все в порядке?

– Все нормально. А ты как? Нашелся твой малыш?

– Нашелся. Здесь, со мной, рюкзак укладывает. Когда увидимся? А то мы в поход собираемся. Поехали с нами, развеемся от всего этого.

– Вовочка, милый, я так устала. Сил нет. Вы отправляйтесь, расслабляйтесь… – она явно была слегка навеселе. Похоже, сама уже начала расслабляться, стресс снимать. Ее голос иногда совершенно растворялся в громкой музыке и чужих голосах. Там, откуда она звонила, вовсю радовались её возвращению. – Я тебе сама потом позвоню. Все, до встречи. Целую тебя, целую, целую!

Вовец ещё некоторое время растерянно прижимал трубку к уху, слушая частые гудки, потом медленно опустил её на аппарат.

Она не позвонила никогда.

Екатеринбург, 1994, 2002.