Поэтому быстро собравшись я под покровом ночи покинула город, возвращаясь в Нью-Йорк.

Глава 29.

Благодаря заклинанию, которому меня научила Тифа, я добралась до Нью-Йорка за час до рассвета. Ничего сложного в том, чтобы представить капсулу, которую ветер толкает с огромной скоростью к пункту Б не было, поэтому я даже не удивилась, когда у меня получилось с третьей попытки ускорить полет.

Мой любимый и ненавистный город никогда не спал, продолжая мигать и светиться в любое время. Сотни тысяч людей, продолжающие сновать по его лабиринтам жили, вероятно, свою лучшую жизнь. Шум, крики и полицейские сирены, разносящиеся по округе, были лучше любой тишины. Не раздумывая куда лететь, я приземлилась перед своим домом. Бывшим домом.

Сейчас знакомые окна были темны, и вскоре солнце осветит ужас, оставшийся после пожара.

Я стояла на улице, но даже отсюда чувствовала запах гари и слышала крик мамы, прежде чем ее забрали нуксы.

Ком подкатил к горлу, и я заставила себя отвернуться.

Но мозг услужливо все равно подкинул пару утрированных воспоминаний, и, зажмурившись, я попыталась прогнать картины нападающих нуксов в огне, от которых я отбивалась из последних сил и мерзкий смех Рениша.

Казалось, на холодной улице резко закончился кислород. Осев бордюр я обхватила голову руками, становясь человеком почти инстинктивно с помощью магии. Тугой узел в груди заменил собой воздух, словно в легкие налили воды. Я пыталась прогнать панику и страх, убеждала себя, что ничего не могла изменить в тот день.

Но у меня не получалось.

Мне показалось, что кто-то пару раз меня окликнул, но вокруг не было ни души. Я не могла оглянуться, а за бешеным ритмом сердца и не слышала, но отчетливо ощущала пропасть за спиной. Там никого нет. Больше никого, лишь пустота.

Когда я снова смогла спокойно вздохнуть, я закрыла глаза и просто застыла, опустив лицо. Такое состояние частенько заставало меня после битв. Я могла часами сидеть без движения, ни о чем не думая или, наоборот, утонув в мыслях слишком глубоко, чтобы выбраться самостоятельно.

– Привет, Дракончик, – раздалось сверху.

Всего два слова заставили меня выйти из ступора и поднять голову, и я уж было хотела бросить что-то язвительное Лохматому в человеческом обличии, прислонившемуся к мотоциклу рядом со мной, но не смогла найти силы, поэтому ограничилась мимикой.

– Я предпочту думать, что это не «пошел отсюда к черту», а «что ты тут забыл».

Я показала ему средний палец и отвернулась.

Несколько минут мы провели в тишине, пока я не собрала себя окончательно по кусочкам, чтобы начать говорить.

– Что ты тут делаешь?

– Убеждаюсь, что ты жива и вернулась из Бермудского треугольника, а не кто-то похитивший нанокостюм с твоего трупа.

– Пошел отсюда к черту, – пробормотала я, чувствуя некоторое облегчение.

– О, я-то пойду, – согласился он, беря шлем. – Поехали?

– Куда? – недоверчиво нахмурилась я.

– Домой, – беспечно ответил он, надевая шлем.

– Мой дом сгорел, – я указала себе за спину, стараясь не оглядываться и говорить ровно. – А то, что вы с Доном обустроили… Я думала это временно.

– Тебя вроде бы никто не выселяет. Или, если хочешь, могу отвести тебя к Стивенссонам или Трисс.

– Нет, – я потупила взгляд.

Во-первых, я ни с кем не хотела сейчас общаться и объясняться… А, во-вторых, после космоса жить со мной – это быть в постоянной опасности, которая большую часть времени исходит от меня самой.

– Ну что? – Лео протянул мне шлем.

– С каких пор у тебя есть второй шлем …

– Мне было немного страшно за свою жизнь, когда Трейс узнал про отсутствие второго шлема.

Я поднялась на деревянные ноги, нехотя забирая видавший жизнь черный шлем. За стеклом и его защитой мир сразу стал тише и темнее, а от этого как будто бы уютнее.

– То есть меня угробить было не страшно, а как Трейс, так сразу… – немного оживившись, усмехнулась я, садясь на место пассажира.

– Попробуй скажи, что ты задумывалась об этом до этого момента.

– Тебя наверняка учил Чак. Он водит корабль словно сдает экзамен по вождению каждый раз.

– Нет, я смотрел на Герда и запоминал как не надо, – усмехнулся Лохматый, заводя мотор.

Ха, я же наоборот улавливала абсолютно все и совершенствовала лихаческую езду и угон кораблей.

Вернувшись на станцию, я не задумываясь легко нашла выключатель, смутно приходя к мысли, что это место уже давно стало мне убежищем. Своеобразный местный порядок и атмосфера безвременья давно стали уютными, и, кажется, это было единственным местом, куда такие подбитые жизнью мутанты гармонично вписывались.

И даже маленькая комнатка, освещенная теплой желтой лампой, в которую вдоль всей стены едва вмещалась старинная раскладушка, стул с парой коробок, которые я приспособила под временное хранилище, и нечто среднее между тумбочкой и низким столиком, была чем-то привычным. Чем-то, что я могла бы без посторонних мыслей со временем назвать домом.

Но пока что это было местом, где я могла почувствовать себя в безопасности. И именно этого мне так не хватало на Земле.

Отоспавшись, как никогда в своей жизни, я привела себя в порядок, и уже осознанно разобрала вещи, которые по чуть-чуть тут собирались. Нужно будет вернуться в квартиру и забрать остатки… Но как вернуться туда, не умерев от панической атаки на входе, я пока не представляла.

Несколько дней прошли удивительно спокойно. Я привыкла к течению времени на Земле и теперь заново привыкала к жизни без войны. Пару раз мы с Лео отправлялись ловить оставшихся мутантов, которые продолжали хозяйничать в Нью-Йорке. Я навестила Владимира и с удовольствием проверила, как поживают Профессор и его друзья. Они были маленьким мостиком к возвращению в общество людей и стояли между нашим и Земным миром.

На станции почти никогда нельзя было понять, сколько времени, однако Лохматый любил уходить с гитарой по утрам и играть в переходах в метро, и вообще оказался в спокойное время жаворонком… Я пару раз приходила к мысли, что могла бы присоединиться, взяв флейту, но, во-первых, поднять меня рано утром могла лишь