Я шел по знакомой улице вдоль школы, перешел по пешеходному переходу через пустую улицу и направился домой. Меня преследовал стрекот цикад.

Вот и «Феникс». На втором этаже горит свет, вокруг сильный запах кофе, парковку занял яркий цветочный сад.

Хм, этого раньше не было. Рядом с «Таккой» появилось здание, в котором раньше жила Асура. На верхнем этаже появился балкончик, с которого лилась музыка. Пахло её волосами…

Ха, а вот идзакая, совсем рядом. Такой красивой она никогда не была, спряталась сразу за углом, мигает фонарями, изнутри слышен звон посуды и глухие разговоры. Проходя мимо, я втягиваю носом запах жареных креветок.

Не отвлекайся. Осталось немного.

Я сворачиваю в знакомый дворик и поднимаюсь по лестнице. Открываю дверь квартиры и вхожу внутрь. Миска с кормом так и стоит в коридоре, ждет Мордатого-сана. Все стены обклеены фотографиями, и ни одной грустной. На всех снимках — Икари. Он смеется, ест, обнимает Дате, лежит рядом с Мико, играет в кой-кой с Принцем, борется с Кои, спорит с Сэрой, спаррингует с Акирой, дурачится с Дайчи… Стоит на коленях перед оябуном, принимая миску с саке. Изучает материалы с Мисой-чан… Он умудрился найти счастливые моменты в каждом дне, вырвать их и развесить, как презентацию достижений.

Это был сигнал, — смотри, что ты потеряешь. Развернись и уходи.

Нет, дружок. Не в этот раз.

На постаменте в центре комнаты лежал белый конверт. Я поднял его, разглядываю. Письмо от Мисы, что я так и не прочел.

Интересно, что она хотела мне сказать?

Я ведь могу его открыть, но тогда вернусь обратно в свою палату. Попрошу Сору найти её номер, позвоню и спрошу. Расскажу о том, что случилось с Дате. Буду лить слезы и говорить о том, что не смогу справиться с болью сам.

И что потом?

Заполню пустоту той, кого сам излечил?

Хватит обманывать себя. Хорошая попытка, Рио, но нет. Прошлого не вернуть, и то письмо давно сгорело вместе с телами «Призраков из Габутай».

Я взял всю боль и злобу, что испытывал, и направил себе в руку. Она буквально забурлила по венам, накапливая тепло в ладони. Поднял кисть, глядя на зажигалку в пальцах.

— Я говорил, что приду за тобой, — произнес я тихо. — Что убью тебя. А я всегда загоняю жертву, Икари. Всегда. Никто не уходит.

Я чиркнул зажигалкой, глядя на яркое пламя, что вырвалось из крышки. Поднес к нему уголок письма и наблюдал, как огонь жадно пожирал бумагу.

Горящий конверт упал на пол, разнося пламя по комнате. Стены вспыхнули, затрещали от температуры. Весь дом загудел от боли.

Я стоял в центре пожара, опустив голову. Жар подползал все ближе, начал целовать мне ноги.

Выбора нет, я обязан был закончить. Моя боль внутри, а не здесь и должна умереть вместе с этим местом.

— Прости меня, — прошептал я напоследок, поднял руки и отдался огню.

И все кончилось.

М

Эпилог.

Солнце выглянуло из облаков, слабо освещая морской пейзаж.

Оно отражалось в лужах, блестело в стеклах и играло в волнах. Его слабому свету не было под силу разогнать утреннюю осеннюю прохладу, но рассеять извечную серость вполне.

Однако в толпе, что стояла на причале, был один человек, которому появление светила не нравилось. Он недовольно нацепил на нос солнцезащитные очки и поднял воротник.

Это был молодой японец, стройный и вполне приятной внешности, но почему-то одинокий. Одевался он, как денди, — джемпер под горло, джинсы скинни, кожаные лоферы и серое полупальто. Также в руке у него была резная трость, на которую он опирался, что выглядело немного странно, учитывая его юный возраст. Короткие волосы были зачесаны назад, но никак не хотели лежать, как часто бывает с людьми, что ранее локоны отращивали.

Вместе с остальными пассажирами, он стоял в очередь на паром. Он дождался, предъявил проверяющему билет и паспорт, и беспрепятственно прошел на палубу. Никто этого не видел, но за ним проследовала тонкая фигура в дождевике, кожа у неё была белая, словно мел, а волосы были будто окрашены кровью. Человек отдалился от шумной толпы, что сразу же бросилась занимать места в кабине, и прошел на нос судна.

Там он встал у ограждения, облокотившись на перила, и без интереса следил за чайками, что порхали над водной гладью. Белая фигура приблизилась и встала рядом.

Если бы ветер мог слышать, он бы передал интересный диалог, что происходил между этими двумя.

Он не смотрел на неё, предпочитая следить за чайками, а вот она, наоборот, словно не могла отвести от него взгляда.

— Тебе нужно поесть, — сказала она тихо.

— Поем потом. Я помню про режим, — отреагировал он.

— Скучаю по жареному мясу, — закатила она красные глаза. — Твоя диета — просто мрак.

Он не ответил, лишь легонько коснулся рукой живота.

Она потянулась и полной грудью вдохнула морской воздух.

— Ну что, вот и все? — спросила она. — Прощай, Япония?

— Вот и все, — еле заметно кивнул он. — Если честно, не думаю, что вернусь. Слишком много оставлено хвостов.

— Будешь скучать? — усмехнулась она.

— Несомненно, особенно по моти, — позволил он себе нечто, похожее на улыбку.

Он вздохнул, нащупал в кармане пачку сигарет, достал одну и привычно прикурил. Потом выпустил дым и скривился.

— Чертова привычка, сам не понял, как… — обронил он. — И зачем они курят, никакого удовольствия.

Сигарета полетела в воду, а следом и пачка.

— Хватит с меня, — добавил он, выбрасывая и зажигалку.

Она прикусила губу, глядя на него с тревогой, но стараясь этого не показывать.

— Ну что, малыш… Определился со страной? — игриво поинтересовалась она.

— Да, определился.

— Ну и? Куда рванем?

— В Китай. Только вот ты не едешь, Муза.

Она замерла в нерешительности, не зная, что сказать. Вокруг вились противные чайки, из кабины